Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

Когда-то давно, года четыре тому, когда Машка встретила нового мужчину своей жизни и страстно желала услышать мнение Татьяны по этому поводу, та отчаянно воспротивилась знакомству. Все, что Мария рассказывала о возлюбленном с восторгом и умилением, у нее вызывало в лучшем случае скептическую усмешку. Тото была требовательна к представителям сильного пола; чересчур требовательна — как сетовала порою Машка, — и она совершенно не хотела разочаровывать лучшую подругу. Практика показывала, что беспощадная в суждениях Татьяна редко ошибалась на предмет взаимоотношений, но надежда умирает последней.

Маша отчаянно защищала Сергея, приписывая ему всё новые достоинства; и в конце концов Тото постановила, что лучшим выходом будет не видеть этого рыцаря на белом коне. «Зачем тебе нужно сводить нас нос к носу? Я, конечно, могу и попритворяться тебе в удовольствие, но ты же непременно захочешь услышать честное мнение. Давай, его у меня как бы не будет. А время покажет». И Машка — пусть с неохотой, но согласилась.

Тогдашнее соломоново решение теперь пошло на пользу. Колганов о Татьяне только слышал, да и то нечасто. И, как всякий занятой человек, не слишком помнил, что его возлюбленная рассказывала о какой-то своей подруге-художнице и бесконечных перипетиях ее квартирно-коммунальной истории, в Машкином изложении похожей на бразильский «мыльный» сериал.

Так что он никак не мог соотнести неведомую подругу бывшей любовницы и успешного рекламиста с богатым опытом работы в этом бизнесе.

Настроение у Сергея было отвратительное. Сорвалась солидная сделка, сулившая не только приличную прибыль, но и интересные перспективы. Типография не выполнила заказ, а в банке снова затеяли какие-то проволочки с выдачей нового кредита. К тому же накануне вечером он страшно поругался с теткой, не одобрявшей его расставание с Машкой и обозвавшей новую пассию «сопливой вертихвосткой», «чухонкой» и своим коронным словцом, которое в приличном обществе произносить вообще не следует.

Он искал, на ком бы сорвать злость. И соискательница на вакантное место пиар-менеджера идеально подходила на эту роль. Сергей, узнавший о ней от директора по кадрам, представлял себе эдакую очкастую девицу в бижутерии от Сваровски, в модном наряде и длинноносых туфлях без задника, которые он органически не переваривал. При этом она виделась ему близорукой и неинтересной говорливой особой, как и все его предыдущие менеджеры. Они заискивали и лебезили, могли всплакнуть, когда он устраивал им очередной разнос, и Сергей решительно не понимал, как им удавалось выполнять работу, главными в которой были неотразимое личное обаяние и эрудиция.

Так что Татьяну он ждал, заведомо ею недовольный, и прикидывал, какой бы установить испытательный срок — три месяца, четыре или сразу уж полгода. С минимальной заработной платой, разумеется.

Напряжение в кабинете висело ощутимое, и переступившая порог Тото, своей чувствительностью способная поспорить с лучшими сейсмографами мира, сразу его ощутила.

Сергей Колганов в принципе нравился ей и на фотографиях, но в жизни оказался гораздо более интересным. К тому же у него явно появился новый парикмахер, и Татьяна вынуждена была признать, что этот цирюльник свое дело знает. Короткая стрижка очень шла Машкиному «бывшему» — он будто помолодел на несколько лет, и даже ранняя седина смотрелась благородно. Лет ему было около сорока, высокий шатен с зеленовато-медовыми глазами. Такие глаза могут быть на удивление притягательными и глубокими. Впрочем, сейчас их взгляд не предвещал нашей героине ничего хорошего.

Восседающий за столом Сергей даже и не подумал приподняться ей навстречу. Коротко кивнул на глубокое мягкое кресло, в котором можно было либо утонуть, либо ютиться на самом краешке. Такие сиденья специально существовали во многих офисах, чтобы поставить посетителя в неудобное положение. В любом случае человек чувствовал себя неуютно, не мог сосредоточиться и терял уверенность.

Эта вот небрежность Сергея, нежелание «церемониться» с будущей подчиненной, вкупе с брюзгливым (от слова брюзжать) и неприветливым выражением лица Татьяну разозлили. И если еще минут пять назад она собиралась быть сдержанной и, чего греха таить, кроткой, то сии благие намерения изменились за считанные секунды. «За что боролись, на то и напоролись», — прокомментировала бы Машка.

Сергей налетел на нее, как патрульный катер на мину в нейтральных водах, и даже не заметил, как подорвался.