Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

— Не томи, — нахмурился Вадим.

— В Лондоне он пересекался, угадай с кем? С агентом, кодовое имя «Призрак»! В том же, 1999-м, «Призрак» прекратил функционирование, вычеркнут из всех списков.

— То есть умер?

— Официально — да. Полагаю, таких совпадений не бывает. Ставлю сто против одного, что вот этого самого «Призрака» он и видел незадолго до смерти.

— Молодца, молодца, браво, — сказал Вадим, театрально хлопая в ладоши. — Твое будущее обеспечено. Открой мне последний секрет: кто же такой этот «Призрак»?

— Ну, старик, чего захотел, — протянул Петруша, опрокидывая стопку водки и подцепив вилкой кусок стейка. — Боже, какая вкуснотища! А это что? Сырое мясо?

— Бифштекс по-татарски, чудак человек, — усмехнулся Вадим. — Фарш с соусом, специями, лучком, ворчестерским соусом — ах! — Он поцеловал кончики пальцев. — Язык проглотишь.

— Ты будешь есть сырое мясо?

— Ну тебя. Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках.

Петр рассмеялся. Смех у него был скрипучий, как звук несмазанной двери.

— Что до личности «Призрака», это уже не моя компетенция, Вадюша. Тут надо давать запрос в Главархив, моими знакомствами не обойдешься. Допуск, пропуск, туда-сюда. Сам понимаешь.

— Ладно, — махнул рукой Вадим. — Это уже мои проблемы. А теперь, старик, давай вкусим этих изысканных блюд. Мы это точно заслужили. На десерт кофе, и покурим кальян — стоящая штука. Сам увидишь.

Утром следующего дня Татьяна в квартире у Маши готовилась к часу «икс». Подготовка продвигалась не так чтобы очень хорошо. Машка совсем раскисла, вся на нервах, все у нее валилось из рук. Она пыталась натянуть то одну, то другую одежку, но всем оставалась недовольна. Наконец запуталась в длинном трикотажном свитере и потащилась через всю квартиру, к Татьяне на кухню, чтобы та ей помогла. Зацепила по дороге бокал, тот упал на пол и разлетелся на десятки сверкающих на солнце осколков.

— Осторожно! — закричала Тото. — Стой на месте, несчастье! А то еще и поранишься. С тебя станется.

Машка стащила с головы свитер и жалко моргала опухшими, покрасневшими глазами. Нос у нее был как молодая розовая картофелинка, веки набрякли, губы обиженно подрагивали.

— Мадам победительница! — сердито сказала Татьяна, возясь с веником и совком. — Стой на месте, я кому сказала. С твоей удачей ты сейчас без ног останешься. А позвать меня было трудно?

Машка всхлипнула.

Татьяна собрала осколки на совок, отнесла на кухню, выбросила. Затем вернулась в комнату, удобно устроилась на диване и похлопала по нему ладонью, приглашая подругу сесть рядом.

— Нам надо очень серьезно поговорить.

Сама она выглядела на все «сто»: в брючном костюме с жилетом и галстуком; умопомрачительные кольца, сделанные явно на заказ; кожаный деловой портфельчик и очень изящные туфельки от «Феррагамо». Классика, одним словом. И никаких остро модных штучек. На ее фоне Машка смотрелась еще более несчастной и потерянной.

— Так не пойдет, — категорически заявила Тото. — Слушай, дружок, хочешь, я расскажу тебе сказку?

— Хочу.

— От слез и нервов прибывают морщины и складки. А молодость убывает. Послушай, это твое лицо и твои нервы. Нет ничего главнее. Все остальное — суета сует и томление духа. Оно пройдет, а ты останешься.

Машка придвинулась к ней и пожаловалась:

— Тебе легко говорить. А я вот думаю, что ворваться бы к этому подлецу домой и…

— Разнести там все вдребезги пополам? — спросила подруга, предлагая ей белоснежный носовой платочек с монограммой.

Та нервно хихикнула:

— В эту красоту сморкаться не стану. Поищи в комодике что-нибудь жалобное, чтобы рука поднялась.

— Послушай, ангел мой неземной, — не отступала Татьяна, копаясь в ящиках. — Давай решим, чего ты в принципе хочешь добиться — отвести душу или вернуть Сергея. Или что-то третье?

— Нет, ну душу отвести — это же сам Бог велел.

— Сколько раз повторять: отношения между мужчиной и женщиной суть шахматная партия. Засветишь доской в голову противника — и считай, ты дисквалифицирован. Более того, выказал свою душевную слабость. Машенька, родной мой человек, я тебе обещаю полную сатисфакцию. Только потерпи чуть-чуть и не изводи себя. Хорошо?

— Я постараюсь, — пообещала она и снова ударилась в слезы.

Татьяна погладила ее по голове, утерла нос огромным клетчатым платком:

— Не реви. Лучше скажи, кто для твоего Сергея авторитет в его бизнесе и такая себе путеводная, но недостижимая звезда.