Андрис Колбергс - Ночью в дождь

Казалось бы, стоит только стерильному халату строго глянуть на наглеца и тот превратится в кучу пепла, но нет, он стоит себе и маслено улыбается во всю свою красную физиономию:

- Подкиньте малость от своих богатств! Это я честно заработал - ведь держу язык за зубами, хе-хе. Я же пьяница, и моя совесть стоит дешево, а вы не разоритесь, доктор, но задаром я свою совесть не отдам. Вы прилежно трудитесь, у вас должны быть деньги, а я не работаю, но и мне нужна копейка-другая!

И тогда вы затаскиваете его в свой кабинет или еще куда-нибудь, чтобы не видел персонал, даете несколько рублей (такие сразу много не просят) и упрашиваете в клинику больше не приходить. Он клянется - в пятый, седьмой, десятый раз. И появляется снова, и вы снова просите, а он снова обещает. Потому что он приходил уже не только за деньгами - он приходил, чтобы насладиться своей властью над вами. Этот нравственный урод, обнажающий свои гнойные язвы, ухмыляясь, спрашивает: ну что, нравится? А вы боитесь ответить: нет, не нравится!

Он торжествовал. Не только над вами, профессор. Над всем чистым в вашем лице. Над всеми, кто добросовестно трудится, над всеми, кто не оценил ум его превосходительства, и над теми, кто не позволяет ему залезть в корыто всеми четырьмя.

С какой злобой он думает о ваших страхах! Валяясь целыми днями и глядя в потолок, он думает над тем, как использовать ваши страхи. Нет, это совсем не так-то просто - Грунский ведь боится потерять вас, вы его основной капитал, и на проценты с него он должен прожить до самой смерти. Он заставил противника кормить себя - вы всегда были противниками: что хорошо для одного, то вызывает отвращение у другого. Интеллигент! Для него это слово всегда было ругательством. Он вас уничтожил бы за одно то, что вы интеллигент, если бы смог отказаться от того, что вы давали. И разве он медленно не уничтожал вас? Не спеша. Садистски. Как отрывают лапку за лапкой у бедняги паука или стрекозы".

Звонит телефон.

- На сей раз, наверно, звонят мне, - я встаю.

- Пожалуйста, пожалуйста. Возьмите трубку. - Вижу, что профессору становится трудно владеть собой, его трясет. Разве из-за меня он снова не переживает случившееся? Ведь он знает, что я сейчас скажу. Наверно, у него сейчас снова все мелькает перед глазами: капли дождя на лобовом стекле, мокрый асфальт, силуэты парней в разноцветных куртках и детское лицо с мутными глазами и жиденькими усиками возле самой фары автомашины.

- Вы слушаете? - спрашивает девичий голос из вычислительного центра. - Двадцать девятого апреля на двадцать втором километре шоссе ни одной аварии не зафиксировано. Я вас огорчила?

- Почему огорчила? Я просто несколько ошеломлен...

- Я действительно не хотела огорчать вас, - в голосе слышится что-то вроде насмешки. - Ивар мне рассказывал о вас, и я, кроме того, у вас в долгу за несколько свиданий.

- А тридцатого апреля? Может быть, зарегистрирована позднее?

- Нет ни одного фиксированного случая за весь год. Был только какой-то звонок на центральный пульт, что "Волга" в Лиелциемсе наехала на юношу, но так как об этом нет ни протокола автоинспекции, ни заявления пострадавшего, дела не завели. Если хотите иметь полный текст сообщения, то завтра можете в архиве прослушать магнитофонную запись за двадцать девятое апреля.

- Спасибо, ваша информация была исчерпывающей.

- Стараемся, как умеем. - Девушка звонко смеется. - Спокойной ночи!

"Кто же звонил на центральный пульт? Кто-нибудь из приятелей того парня - до того, как он пришел в себя? Случайный прохожий? Может быть, люди из близлежащих домов - потом им было неудобно звонить снова и говорить: ничего трагичного не произошло. Ошибочные или ложные звонки по телефону в автоинспекцию не редкость. Ближайшая патрульная машина осмотрела двадцать второй километр, ничего не обнаружила, и вопрос казался исчерпанным".

Я растерян. Сажусь к столу.

- Вы поняли, о чем мы говорили?

- Не очень.

- Парень, на которого вы наехали, отделался легким испугом.

- Не может быть! - Наркевич вскакивает.

- Если автоинспекция не выезжала, значит... Возможно, было несколько синяков и порядочный нокдаун, но не более. Вы же сами работали в травматологии, знаете, что в любом случае сообщают...

- Ведь Грунский показал мне могилу парня! Летом. Совсем свежий холмик... Не зная, как помочь его близким, я каждый месяц посылал им немного денег. Значит, этот вонючий тип все время обманывал меня? Наркевич повышает голос и рассекает воздух указательным пальцем. - А если так, то я спрашиваю: на каком основании вы здесь?