Андрис Колбергс - Ночью в дождь

Глава XX

- Я хирург, поэтому у вас нет оснований сомневаться в правдивости моих слов - я в своей жизни видел столько луж, рек и даже, если хотите, морей крови. Чужая кровь - это мои будни за операционным столом, она мне не безразлична, но уже и не волнует меня. Изуродованные люди меня тоже не шокируют - в молодости я целый год проработал в травматологическом институте - заботиться о них мой профессиональный долг. Но там, на шоссе все было совсем иначе... Я не заметил никакой крови, я этого парнишку после удара больше не видел - он остался лежать на дороге справа. До этого я его тоже фактически не видел, заметил только круглое детское лицо с мутными глазами и жиденькими усиками, промелькнувшее в свете фар. Я не видел крови, но сам утопал в крови по горло, она заливала мне рот, и я почти захлебывался ею. Меня обступили инвалиды из подвалов морга - все с открытыми переломами, из живого тела торчали острые обломки костей, с конечностями, перемолотыми в бесформенную массу, с проломленными черепами и красным месивом - то, что может остаться от человека, которого воздушной волной подхватил и подмял под себя локомотив. В середине этого месива, как ни странно, еще билось сердце. Все несчастные, изувеченные люди, которых я когда-то оперировал или видел, оказались рядом и окровавленными ртами что-то кричали мне. А вокруг равнина, темень и дождь, и негде укрыться от них. Вдруг кто-то сильно толкнул меня в бок и крикнул: "Поезжай!" И я поехал... Совершенно автоматически... По обеим сторонам дороги мелькали стволы сосен, дождь лил так, что стеклоочистители не успевали смахивать воду со стекла...

- Тот, кто крикнул вам, был вполне реальным человеком? - спрашиваю у профессора.

- Да, это некий мастер. Он делал мне камин, и я его взял в машину, чтобы подвезти до станции.

- Как его зовут?

- Грунский. Алексис Грунский. Думаю, не ошибаюсь. Может, Алексис, может, Алексей, но фамилия - Грунский, точно. В аварии я не виноват, скорость была небольшая, я даже успел затормозить, но из-за мокрого асфальта машина продолжала скользить вперед, а парень бросился под колеса, как самоубийца. Полторы тонны против Каких-нибудь шестидесяти или семидесяти килограммов. Вы меня понимаете, надеюсь? К тому же, мне показалось, что он упал очень неудачно... Вы меня спросите, почему я уехал, если не был виноват? Вряд ли ответ удовлетворит вас. Не знаю! Не знаю, почему я сбежал. Я десятки раз проклинал себя за этот побег глупый, беспричинный.

- Где и когда это произошло?

- Вечером двадцать девятого апреля, на двадцать втором километре. Погода была ужасной, весной таких дождей обычно не бывает.

- С вашего разрешения я хотел бы позвонить.

- Пожалуйста, пожалуйста...

Одна ошибка влечет за собой другую. Я хорошо знаю, что в домашних условиях допрашивать нельзя, что я должен взять профессора с собой и отправиться в управление, что рискую необоснованно: сведения, которые я могу от него получить, имеют гораздо меньшую ценность, чем то, что я могу потерять, и все же... остаюсь. Еще одна фраза, за ней еще одна, и тогда уж точно я пойду. Тогда уж непременно!

Телефон стоит на письменном столе. Высокий, в стиле ретро. Такие аппараты фантастически дороги, яркой позолоты на них не пожалели, но конвейерная небрежность все же бросается в глаза. Игрушка, которую можно подарить для украшения роскошного кабинета.

"Кажется, недостающее звено в цепи событий нашлось. Грунский, конечно, не мог выпустить из рук такую прекрасную возможность. Получив за молчание один раз, он требовал снова и снова".

- Вычислительный центр слушает, - отзывается девичий голос. Странно, но кажется, что я его уже когда-то слышал.

- Я хотел бы поговорить с вашим уважаемым начальством, - называю фамилию своего друга.

- Подождите, пожалуйста, минуточку, я посмотрю! Мне кажется, майор уже ушел. - Трубку она положила на стол, теперь слабо слышна музыка, которую передают по радио.

"Утонченному эстету, который во всем соблюдает стерильность и ко всему в жизни прикасается лишь пинцетом, не очень-то приятно было снова и снова встречаться с Грунским. Какое там приятно! Надо бы спросить его, как долго он мыл руки после каждой такой встречи!"

- Майор уже ушел, звоните завтра.

- Подождите, не кладите трубку! Мне необходима совсем простая информация. Из вашей электроники вы ее получите за полминуты, а мне сэкономите недели.

- Ваш шифр?

- Мы с майором знакомы лично, поэтому я и хотел поговорить с ним. Шифр в данном случае не имеет никакого значения: я звоню не из своего кабинета. - Для вычислительного центра шифр и номер телефона образуют одно целое, при помощи которых в срочных случаях мы можем получить и более важные сведения. - Я же не прошу вас разглашать государственную тайну, меня интересует обыкновенное дорожное происшествие и где найти следователя, который этим занимается!