Эрл Гарднер - Суд последней надежды

Конгрессмен Килпатрик и его помощник, Монтивел В. Барк, замещавший его в комитете, потратили несчетное количество часов, содействуя нам, потому что были убеждены, что в деле Кьюза допущена судебная ошибка.

Приехавший к нам доктор Снайдер стал тихо копаться в отчетах по делу, извлекая оттуда данные, которые представляли важность для судебно-медицинских экспертов, уделяя особое внимание данным патологоанатомического исследования.

Изучая результаты вскрытия, он сделал удивительное открытие. Роковая пуля попала в брюшную аорту. Доктор Снайдер указал, что в этом случае давление крови у человека резко падает почти до нуля. Не может быть «потока» крови из такой раны, который напоминал бы струю воды, бьющую из неисправного крана — «водопроводная система» была перекрыта.

Если кровь при таком ранении не могла вытекать под давлением, то ошибочно заключение полицейского эксперта об остроконечной форме пятен крови, так же как и его вывод о существовании засады.

Вооруженные этой информацией плюс еще некоторыми интересными фактами, которые нам удалось выявить, анализируя материалы суда, да еще данными, найденные Верноном Килпатриком о прошлом Бегли, мы обратились к судебным властям Калифорнии с просьбой о новом рассмотрении дела.

Груз ответственности и забот, лежавший на их плечах, был более чем чрезмерным. Их работа включала в себя все судебные дела штата Калифорния, во всех случаях когда перед судом представал совершеннолетний. Они должны были решать, может ли человек быть условно освобожден, определять длительность тюремных сроков, не спускать глаз с каждого заключенного во всех тюрьмах штата, чтобы знать, когда его можно переводить в другую тюрьму, условно освобождать, миловать или выпускать на волю, а также мотивировать перед губернатором обоснованность прошений о помиловании.

Конечно, если бы судебные власти детально вникали в прошение каждого без исключения осужденного, им бы никогда не удавалось доводить до конца свою работу. Дела проходили перед ними с такой скоростью, что каждому из них они могли уделить всего лишь несколько минут — хотя заключение по делу писалось на основе изучения его, которым, как правило, занимались несколько следователей.

Тем не менее для нашего дела любезно было сделано исключение, и его тщательному рассмотрению было решено отвести целый день, пригласив меня на встречу с утра, а Килпатрика — после обеда.

Явившись во всеоружии фактов и данных, я не стал терять времени на красноречие, а сразу с пулеметной скоростью изложил суть дела. И не сомневаюсь, что к исходу первого получаса заседания весь судейский конгломерат был полностью убежден, что осудили Билла Кьюза неправильно.

Тем не менее ситуация развивалась достаточно странно.

В силу некоторых технических причин, связанных со временем и т. д. и в силу целесообразности, мы чувствовали, что в данный момент лучше всего было бы обратиться с просьбой о помиловании. Члены суда тщательно изучили все данные о Билле Кьюзе и пришли к выводу, что ему нет никакого смысла сидеть в тюрьме, они были готовы даровать ему помилование, так сказать, в рабочем порядке. Билл же, со своей стороны, презрительно отвергал всякую возможность помилования. Это, говорил он, будет равносильно признанию того, что он все же был в чем-то виноват. Будь он проклят, но он и шагу не сделает за порог тюрьмы и отсидит в Сан Квентине весь свой срок.

Но, мне удалось убедить Билла, что если суд согласен помиловать его потому, что они убедились в его невиновности, это совсем другое дело.

Так вот я и выложил все факты перед Верховным судом штата, а к полудню Верной Килпатрик окончательно добил их теми данными, что имелись в его распоряжении. В результате они предложили Биллу немедленное помилование, и хотя они не хотели многословно признаваться ему, что видят всю абсурдность его обвинений, подтекст его помилования был именно таков.

Таким образом, после пяти лет в тюрьме Билл Кьюз вернулся на свое ранчо в пустыне.

Возвращение его домой трудно описать.

Ему было около семидесяти лет. Голыми руками ведя борьбу за существование, он с женой создал все свое богатство, включавшее и стадо коров.

После ареста, стараясь получить средства на адвоката, Биллу Кьюзу пришлось продать все свое стадо за ту цену, которая ему была предложена, он выручил несколько тысяч долларов, и у него ничего не осталось, кроме участка земли и маленького домика на нем.