Марина Серова: Месть Лисьей долины

Вопрос, что называется, угодил прямиком в яблочко. Лиза прикусила губу и стрельнула глазами в сторону сестры. Лучшего признания вины и не требовалось. Базарчук вытаращил глаза. Да, дядя, а ты думал, у тебя под крылышком ангелочки подрастают? Ващенко не сумел сдержать гримасы отвращения, на секунду скользнувшей по холеной физиономии. На этом месте Дмитрий Юрьевич, кажется, вспомнил, что дома его ждет молодая жена.

Анна выглядела так, будто ее вот-вот стошнит. Я не врач, но мне показалось, что женщине не помешает измерить артериальное давление. Вадим попросту заржал.

– Что, мисс «смотри, но-не-трогай», доигралась?

Самой непосредственной и честной была реакция Тины – младшая из близнецов попросту вцепилась старшей в волосы и повалила на диван.

– Ты, гадина, ты говорила, что он тебе совсем не нравится! – кричала Валентина, норовя побольнее заехать сестре кулаком в нос.

– Уберите от меня эту ненормальную! – визжала Лиза. – Сделайте что-нибудь, она меня убьет!

Тут я спохватилась и сообразила, что девушка права. Насколько я знаю Тину, сгоряча она способна если не убить сестру, что причинить тяжкие телесные повреждения точно.

Малюха пришел к такому же выводу. Не дожидаясь команды, Дэн подошел к девочкам, дерущимся ни диване, точно пара кошек, и ловко расцепил близнецов. Оторвал брыкающуюся Валентину от плачущей соперницы, подержал на весу и мягко сжал девушке шею. Тина всхлипнула и обмякла в руках киллера.

– Эй, аккуратнее! – заволновался Ващенко.

– Я свое дело знаю, – огрызнулся Малюха.

Я задумалась, на кого же из этой компании работает наш ручной убийца.

Дэн усадил Тину в кресло подальше от сестры. Девушка выглядела сонной, заторможенной и потирала шею. Я бросила взгляд на часы, стоящие в углу кабинета. Они мелодично пробили четыре раза. Мне показалось, или в окнах посветлело?

Малюха вдруг подошел к часам и подтянул старинные тяжелые гири. Что-то у него там не заладилось, потому что киллер закинул короткоствольный автомат за спину и обеими руками в черных перчатках что-то подкрутил в механизме.

– Прекратите! – поморщилась Анна. – Тоже, нашли время.

Малюха отошел и вернулся на прежнее место.

– С самого начала, с момента знакомства с сестрами Горенштейн меня поразило, насколько они разные, – проговорила я. – Вежливая, воспитанная, сдержанная Елизавета и резкая, избалованная, своевольная Валентина. Конечно, Лиза вызывала у окружающих больше сочувствия и симпатии. К тому же Тина принимала сильнодействующие препараты, что не делало общение с ней более приятным.

– Что, и до меня дошла очередь? – хрипло рассмеялась Валентина.

– Но, узнав сестер получше, я поняла, что Тина нравится мне больше. Неврозы, срывы – все это было реакцией на пережитую в детстве трагедию.

Тина сглотнула и отвела взгляд.

– Пожалуйста, не надо об этом, а? – попросила девушка внезапно севшим голосом.

– Уже недолго осталось, – усмехнулась я. – Потерпите. Итак, реакция Тины была честной. Девушка искренне переживала гибель родителей. Но со временем приняла ситуацию и научились справляться с собственной жизнью – не слишком успешно. И достаточно для того, чтобы строить на этом фундаменте хоть какое-то будущее.

Я посмотрела на вторую из сестер. И все в комнате повернулись к Лизе. Та выглядела хрупкой, как сломанный цветок. Растрепанные волосы и расцарапанное лицо делали девушку похожей на типичную жертву насилия. Удивительным образом ей шел такой образ. Я видела, как Базарчук облизнул губы.

– В отличие от сестры Лиза просто вытеснила страшные события из своего сознания. Я обратила внимание, что именно так Елизавета реагирует на любое травмирующее происшествие – очень быстро восстанавливается, и вот уже снова все в порядке. Так не бывает. Человеку свойственно переживать, а такая устойчивость – как у игрушки «Ванька-встанька» – говорит о вытеснении. И я задаю резонный вопрос: а что, если и шесть лет назад произошло то же самое? Не сумев справиться со страшным зрелищем гибели родителей, Лиза вытеснила этот факт из сознания. То есть на уровне логики девушка, конечно же, знала, что Борис и Татьяна Горенштейн мертвы, а ее саму и сестру чудом спас из горящей машины водитель Сережа. Но вот осознание… оно пришло только сейчас. Что-то послужило спусковым крючком, или, как говорят психологи, триггером. Думаю, это были слова Шкарпетки, Павла Горенштейна. Он сам мне признался, что рассказал одной из близнецов правду о гибели родителей. Когда я спросила, кому именно, он ответил: «Разумеется, Лизе. Я бы никогда не рискнул сказать такое Тине».