Марина Серова - Месть Лисьей долины

– Да, Евгения, просим нас извинить, – приятным баритоном произнес Ващенко, – но так будет лучше для всех. Побудьте пока в таком положении. Долго это не продлится.

– Ага, еще до рассвета вы всадите мне пулю между глаз, как Соломону Кацману. И свалите на Барбадос. Или где там у вас самые жирные офшорки. – Я уже откровенно веселилась. Какая-то часть моего бедного мозга успела выстроить логическую цепочку и сообразила, что произошло. Но остальные области отказывались признать, поверить и согласиться.

– Ну зачем вы так, Евгения! – укоризненно протянул Базарчук. – Если вы будете вести себя благоразумно, все закончится мирно.

– Ага, как сказал ваш наемный убийца, – подбородком я указала на Дэна, – «мы уйдем отсюда целые, невредимые, довольные и с деньгами».

– Слушайте, давайте пристрелим ее прямо сейчас? – неожиданно предложил Гадик.

Малюха весело хмыкнул, достал один из своих пистолетов и протянул Вадику рукоятью вперед:

– Прошу.

Наследник принял оружие, подержал его в мясистой ладони, покачал на весу, навел на меня, причем целился куда-то в лицо, и в животе у меня возникла холодная сосущая пустота. Что, если барчук решит выстрелить? Нет, я, конечно, знаю, что ему слабо, но что, если Вадим Горенштейн почувствовал себя крутым после пережитых испытаний?

– Положи немедленно, – резким голосом сказала Анна. Вадик вздрогнул, с сожалением посмотрел на пистолет и отдал его Малюхе. Тот, не изменившись в лице, вернул ствол в кобуру. Может быть, за долгие годы работы на эту семейку Дэн привык к подобным сценам.

Некоторое время все молчали. Я нарушила тишину первой, обратившись к бизнес-партнерам Аркадия:

– При всей моей богатой фантазии ваше присутствие в этом кабинете для меня неожиданность. С остальными все более-менее ясно, но как вас-то угораздило впутаться в это?

Базарчук пошевелил мохнатыми бровями и горестно вздохнул:

– Так уж получилось. Мне и супруга постоянно повторяет, что я попадаю в неприятности исключительно из человеколюбия.

– Из человеколюбия, – повторила я. – Между прочим, скоро наступит утро. Так что давайте не будем терять времени.

– Послушайте, Евгения, – вспылил Ващенко, – что это вы все время пытаетесь нами руководить?! Я, знаете, не привык, чтобы мной помыкали.

– Тогда ощущения, которые вы испытаете на зоне, будут для вас в новинку, – огрызнулась я.

– На зоне?! – светским тоном переспросил Дмитрий Юрьевич.

– Само собой, вы там окажетесь, – уверенно проговорила я. – Неужели вы думаете, что я стану молчать?

– Милочка, вы сидите тут в наручниках и под дулом автомата, и еще имеете наглость нам угрожать? – насмешливо произнесла Анна.

– Да ладно, ну, пристрелит меня ваш ручной убийца. Изгадит вам весь ковролин, – тут я усмехнулась, – но ведь рано или поздно правда все равно всплывет. И вам придется ответить за свои преступления. – Я обвела взглядом присутствующих и жестко повторила: – Всем вам.

– Позвольте, вы смеете нас в чем-то обвинять?! – поразился Ващенко.

Я поднялась с пола – все внимательно следили за мной, будто я была бомбой замедленного действия и в любой момент могла рвануть – доковыляла до ближайшего кресла и рухнула в него. Удобнее не стало, зато теперь я хотя бы не смотрела на остальных снизу вверх.

– Каждый из вас виновен, – сказала я. – Давайте начнем по восходящей.

– Чего-чего? – поразился Вадик.

– Евгения имеет в виду, что сейчас предъявит нам обвинения, – пояснил Ващенко, усмехаясь, – причем начнет с тех, кто наименее виновен.

– Валентина Горенштейн. – Я повернулась к младшей из близнецов, сидевшей рядом с сестрой на диване. Тина уставилась на меня, и на треугольном личике с острым подбородком возникло выражение легкой неуверенности. – Вы поддались на лживые уговоры и ухаживания Алексея Шамраева, матроса на яхте вашего покойного дяди, и сбежали. Вы нанесли повреждения средней степени тяжести охраннику, который был приставлен защищать вас. Он до сих пор находится в больнице.

Тина закусила нижнюю губу белыми острыми зубками. Девушка изучала свои колени, и под взглядами родственников и друзей семьи ее щеки медленно наливались багровым румянцем.

– Но вообще-то вы мне скорее симпатичны, – усмехнулась я. – Умеете смотреть правде в глаза, не строите розовых воздушных замков… в отличие от своей сестры. Вы искренне беспокоились о судьбе Лизы, были готовы рискнуть жизнью ради спасения мачехи и брата. Вы пришли сюда добровольно с намерением спасти заложников. И в сговор вступили в последнюю минуту – скорее всего, под давлением со стороны взрослых людей, на которых привыкли полагаться, партнеров вашего дяди и отца.