Владимир Константинов - Зверь

- Значит, довыступался Свистун, - ни то вопросительно, ни то утвердительно печально проговорил Кокарев.

- Значит, довыступался, - подтвердил я.

- Вот сучий потрох! Ведь говорил же я ему - бросай ты карты и всю эту канитель, давай к нам в автоколонну. Так, видите ли, ему не престижно было вкалывать. А теперь престижно лежать в деревянном костюмчике, да?

Но я решил не ввязываться в дискуссию о том, что в наше смутное время престижно, а что - нет. Это могло занять слишком много времени, а у меня с ним и так напряженка. Поэтому спросил:

- Когда ты видел Свистуна в последний раз?

- За день до поездки.

- Когда это было?

- Десять дней назад.

- Зачем он приходил?

- Уговаривал ломануть квартиру одного крутого. Заверял, что дело верное.

- Кто этот крутой?

- А хрен его знает. Какой-то торгаш. Свистун уверял, что у того в квартире денег не меряно.

- Где эта квартира?

- Где-то в районе Площади Калинмина. А более точно Свистун не говорил. Да мне и без разницы.

- И что ты ему ответил?

- Послал к такой матери. Чуть морду не набил.

- Как считаешь - почему Свистун взялся за старое?

- На нем висел карточный долг. Он слил какому-то заезжему фраеру большие бабки. Вот потому и надыбал эту квартиру - расчитывал сорвать большой куш, расплатиться с долгом и чтоб себе ещё кое-что осталось.

- Он мог один пойти на кражу?

- Конечно. У него не было иного выхода.

- Понятно. Ты Шкилета знаешь?

- А кто ж не знает этого побирушку.

- Когда его видел?

- Давно уже, где-то в начале июня в баре "У дяди Вани". Я вернулся из очередного рейса, ну и пошел вечером в бар жажду утолить. Там ко мне Шкилет и подсел, стал пива клянчить. Прилип побирушка, как банный лист к заднице. Пришлось купить. А потом он такое выдал, что я едва со смеху не помер. Шкилет тогда действительно сказал что-то очень смешное, так как при воспоминаниии об этом Кокарев громко рассмеялся, покрутил головой. - Это надо же такое придумать!

- А что такое?

- Да несерьезно это. Врал, сучара.

- И все же?

- Говорил, что скоро богатым станет. Будто его пригласили сниматься в кино, обещали за это тысячу баксов. Представляешь?!

- Что за кино?

- Говорил, что парнуха какая-то.

- Кто ему предложил сниматься?

- Да ты что, веришь всей этой бредятине?! - искренне удивился Кокарев.

- Миша, не буди во мне зверя. Кто здесь кого спрашивает? Повторяю вопрос: кто ему предложил сниматься?

- Говорил, что баба какая-то. Вернее, поначалу к нему в бане якобы пристал какой-то хлюст. Увидел его и говорит: "Хочешь хорошо заработать?" Ну, Шкилет само собой - кто, мол, не хочет. После бани этот хлюст повез его будто бы к этой самой бабе. Ну вот та и предложила сниматься в кино и обещала заплатить тысячу баксов.

- Он говорил кто она такая, как зовут?

- Нет. Сказал только, что очень красивая стерва. Как эта фото... Ну ещё на обложки фотографируется?

- Фотомодель?

- Во-во, она самая. Будто она у них там главная, всем заправляет.

- Они ездили к ней домой?

- Вот чего не знаю, гражданин начальник, того не знаю, - развел руками Кокарев. - Да я и слушал-то эту ахинею вроде анекдота... Хотя постой, Шкилет что-то такое говорил. Точно. Вроде они ездили на море на какой-то корабль.

- Он говорил название корабля?

- Нет, не говорил.

Записав показания Кокарева, я отправился в прокуратуру к Медунову, но его там не застал. Поехал в управление и доложил о результатах Рокотову. Он слушал молча, не перебивая, но когда я дошел до рассказа Кокарева о Шкилета, заметно взволновался, сказал:

- Опять эта кино-дива!

- А что такое?

И шеф рассказал об убийствах подростков и всем прочем. У меня аж скулы свело от злости к этим козлам. Определенно.

- Похоже, что Шкилет тоже участвовал в том кровавом спектакле, сказал я после его рассказа.

- Скорее всего, - кивнул Рокотов. - Завтра в десять Иванов проводит совещание по этому делу. Тебе быть обязательно.

- Хорошо.

Выйдя от шефа, нос к носу столкнулся со Светланой Козициной, то бишь Ивановой.

- Привет, Света! Ты что тут делаешь?

- Здравствуй, Дима! Странный вопрос. Я здесь работаю.

- Значит, вернулась в родные пенаты?

- Вернулась.

- С чем я искренне, от всей души поздравляю шефа и все наше управление.

А она так улыбалась, что можно было натурально ослепнуть и от её красоты, и от этой вот улыбки.

- Свет, ты хоть понимаешь - какая ты обалденная женщина?

- Если и не понимаю, то догадываюсь. А что?

- Догадываться - мало, надо твердо знать, что красота - страшная сила, косит нас, мужиков, хлеще "калашникова". А потому требут весьма осторожного обращения.