Алексей Хапров - Наследник

Я вскочил на ноги и бросился прочь.

Перед моими глазами вдруг возникли татарские всадники из войска Девлет-Гирея. Они словно гнались за мной. Я как будто слышал топот их коней.

Не хватало еще только переместиться на пятьдесят лет!

Выбравшись из оврага, я, сгорая от волнения, внимательно огляделся по сторонам и направился домой. Все, вроде, осталось таким же, каким и было.

Вроде, таким же, а вроде и нет.

Как бы мне уточнить, какой сейчас день?

И тут на мои глаза попался краешек газеты, торчавший из почтового ящика, врезанного в калитку одного из заборов.

Ага! Идея!

Убедившись, что на меня никто не смотрит, я осторожно вытащил пахнувший свежей типографской краской номер "Сельской жизни". Взглянув на дату, я облегченно вздохнул. Дата была сегодняшняя.

В этот момент калитка резко распахнулась, и из нее вылетела разъяренная бабка с клюкой.

— А ну, положи на место! — завопила она. — Люди добрые! Что же это такое делается! ДСжили! Газеты стали воровать!

Не дожидаясь, пока на улицу повыскакивают ее соседи, я быстро вернул ей "Сельскую жизнь", и скрылся в близлежащем проулке…

Сзади меня раздалось легкое покашливание:

— Кхе, кхе.

Я поднял голову и оглянулся. В будке стоял Карпычев. Будучи полностью погруженным в свои мысли, я даже не заметил, как он вошел.

— Сколько я тебе должен? — спросил он.

Я сосредоточенно наморщил лоб, пытаясь понять, о чем идет речь.

— За ремонт скутера, — пояснил хозяин.

Я в замешательстве пожал плечами. Поломка была настолько примитивной, что материальная благодарность за ее исправление казалась мне излишней.

Но Карпычев был другого мнения. Он подошел к столу и положил передо мной купюру.

— Столько хватит?

— Хватит, — ответил я. — Но, вообще-то, за такую ерунду…

— Что хоть с ним случилось?

— От аккумулятора отошел провод. Его нужно было просто припаять.

— Ах, вот оно в чем дело. А я то думал, что мотор накрылся.

— Да нет, мотор в порядке.

— Что ж, спасибо. Теперь буду знать.

Хозяин вышел. Я проводил его глазами и растерянно посмотрел на оставленный им "гонорар". Однако, щедро! Мне даже стало как-то неловко. А, впрочем, чего комплексовать? Это же не моя, а его инициатива.

Я взял купюру и положил ее в карман. При моем скудном материальном положении она была не лишней.

Бросив дежурный взгляд на монитор, я снова перенесся воспоминаниями в Голосов овраг. Мне никак не давала покоя вчерашняя история. Что же, все-таки, со мной произошло? Как объяснить этот резкий временной скачок? Может, я попросту заснул? Да нет, не похоже. Я все время чувствовал себя в сознании.

Явная щекотливость темы, слишком тесное ее соседство с гранью, разделяющей разум и безумие, не давали возможность обсуждать ее открыто. Но одну попытку навести справки я все же предпринял. Это произошло за ужином.

— И чего это ты так поздно пришел? — хитро поинтересовалась тетя Клава, когда мы уселись за стол.

— Гулял, — ответил я. — Походил по заповеднику, спустился в овраг, поглядел на валуны, послушал диковинных историй.

— Что за истории? — с любопытством спросил дядя Саша.

— Да так, ерунда всякая, — отмахнулся я. — Был там один дед. И вот он рассказывал, что однажды, гуляя по оврагу, присел отдохнуть. Посидел, посидел, потом глядь — а день вдруг превратился в вечер. Как будто во времени переместился.

— Хе! — ехидно усмехнулся дядя Саша. — А ты, часом, не обратил внимания, на нем не было больничной пижамы? По радио передавали, что с Кащенко один псих сбежал.

— Все тебе шуточки! — прикрикнула на него жена. — А ты помнишь, что Людка Дорохова рассказывала?

— Помню, помню. Прошла через овраг, пришла домой. На наручных часах стрелки показывают три, а на домашних — пять. Сначала думала, что во времени переместилась, а в результате оказалось, что у нее часы сбились.

— Она так специально сказала, чтобы над ней смеяться перестали, — не сдавалась жена.

— Ну, конечно! — иронично воскликнул дядя Саша. — Эх, жаль, что сейчас не семидесятые годы.

— Почему? — спросил я.

— А тогда с болтунами не церемонились. Объявится какой-нибудь путешественник во времени — его тут же, без лишних разговоров, в психушку.

— И много таких было? — осторожно осведомился я.

— Немного, но были, — сказала тетя Клава. — К той же Людке как-то раз один такой заявился. Весь перепуганный, дрожит. "Я, — говорит, — не понимаю, где я оказался". Твердил, что он живет в тридцать каком-то году.