Антон Леонтьев - Ремейк кошмара

Через несколько минут Юлия на цыпочках выскользнула из спальни, присела на лестнице — и увидела, что муж находился на первом этаже, сидел на софе, копошась в своем мобильном.

Она вернулась в постель и накрылась с головой одеялом. Нет, это не может быть правдой, не может…

…Юлия шагнула от двери, за которой что-то ярко светилось, и наткнулась спиной на стол. Обернувшись, она увидела, что на нем лежит тело, прикрытое клеенкой. Юлия сдернула клеенку и увидела девочку.

Только безо всяких повреждений наподобие выдернутых глаз и зашитого рта. Просто глаза у нее были распахнуты и виднелись зрачки удивительно темного, почти черного цвета. А рот был залеплен пластырем со странным рисунком, похожим на перетянутые нити.

Девочка была такая красивая и беззащитная…

И мертвая.

Она перевела взор на дверь, из-под которой били лучи света, подошла к ней и взялась за раскаленную ручку. А затем бесстрашно распахнула дверь.

Ей навстречу шагнула черная фигура, протягивавшая к ней волосатую когтистую лапу.

— Юлюсик… Юлюсик… Я пришел за тобой…

— Знаю! — ответила Юлия, схватила монстра за лапу и с силой дернула на себя. Свет немедленно погас, раздался стон — и, обернувшись, она увидела, что тот, кто только что стоял в дверях, уже находился около стола с мертвой девочкой, склонившись над ней и зажав в руке нож.

Это был не монстр, а человек. Он поднял лицо — и Юлия увидела, что это напряженное лицо ее мужа Романа.

…Раскрыв глаза, Юлия увидела перед собой лицо мужа и вдруг испугалась, что кошмар стал реальностью. Муж, склонившийся перед ней, поцеловал ее и произнес:

— Солнышко, извини, но мне опять надо в офис. Твой дядя Игорь объявил нам войну, поэтому вчера и приперся, чтобы насладиться зрелищем затишья перед бурей. Ты ведь сегодня дома?

Юлия, поняв, что уже утро, кивнула, и муж, снова поцеловав ее, исчез.

Женщина, отбросив одеяло, прыгнула под душ, потом быстро оделась и бегом скатилась по лестнице. Так и не притронувшись к приготовленному Романом завтраку (потому что кто знает, что он намешал ей в еду!), Юлия спустилась в подземный гараж. Двухместный «Порше» был на месте, Романа забрали на авто из его фирмы.

Нет, не из его, а из ее! Ведь владелица всего она, а он — всего лишь ее муж, который прибрал к рукам управление и бизнесом ее родителей.

Родители, которые умерли, вернее, были убиты , оставив все ей. И муж, который получит все, что она унаследовала от родителей, а это почти миллиардное состояние, если…

Если она будет признана невменяемой. Или лучше всего — умрет!

Выезжая на улицы столицы, Юлия думала о том, почему она еще жива. Почему? Ведь он получил все, что хотел…

Она встала на красном сигнале светофора.

Нет, не все. Ну да, как же это просто: ведь по завещанию родителей все имущество записано на трастовый фонд, и управление им она получит, вне зависимости от даты их кончины, в день своего тридцатилетия. А до этого она будет получать солидный стабильный доход, однако у нее не будет возможности распоряжаться основным гигантским капиталом.

Вчера ей исполнилось тридцать.

И теперь, выходило, мужу она больше не требовалась?

В последний день осени с неба косо летел мелкий колючий снег, было очень зябко и неуютно, дул пронизывающий ветер. Подойдя к знакомой многоэтажке, Юлия воспользовалась тем, что в подъезд входила субтильная старушенция в беретке и с авоськой, и проскользнула вовнутрь.

— Вы к кому, девушка? — раздался ей вслед дребезжащий голос, а Юлия, взбегая по ступенькам, ничего не ответила, потому что сама не знала к кому.

Вот и та дверь — черная, с черной лампочкой. Юлия надавила на кнопку звонка, однако ей никто не открыл. Она принялась стучать кулаком, но никто не отозвался.

Со скрипом распахнулись двери лифта, на этаже появилась все та же любопытная старушенция в беретке и с авоськой.

— Так вы к кому? — повторила она требовательно, а Юлия ответила:

— Здесь ведь Белкины живут?

Старушенция, пожевав морщинистыми губами, ответила:

— Никакие не Белкины. Не живут и не жили. У нас людей с такой фамилией вообще в доме нет. Я тут всех наперечет знаю. А вы кто такая?

Действительно, кто?

— Точно не живут? — переспросила Юлия, и старушенция заявила:

— Девушка, я же вам русским языком сказала! Могу, кстати, и по-немецки, потому что раньше в школе его преподавала. Нет тут никаких Белкиных! Раньше там жили Гончаренко, однако после того, как Лина Евсеевна от рака умерла, а было это восемь лет назад, квартиру продали. Владельцы затем постоянно менялись, и хозяева все какие-то малоприятные попадались. А в последний раз в прошлом году продали, по слухам, какой-то фирме. Но тут никто не появлялся… Хотя вот недавно…