Лев Корнешов - Пуля для безнес-леди

Голос Главного дрожал от возмущения.

- Это вам не виллы на Лазурном берегу, не десяток резиденций по всей стране, и, наконец, не квартиры на Кипре, в Париже и ещё черт знает где!

- Да уж, - согласилась Настя. - Ныне даже средний чиновник за год уворовывает больше, чем вы заработали за всю жизнь.

- Рад, что вы это понимаете, - почти торжествующе произнес Главный. Он всегда был упрямым и своенравным и мало кому в редакции удавалось его переспорить. Но тогда ещё действовал авторитет должности, а сейчас... Сейчас он просто был прав.

Главный лихо хлопнул рюмку коньяка и, отдышавшись, продолжил свой монолог:

- Вы понимаете, что они творят, эти... эти...

- Сволочи... - подсказала Настя.

- Вот именно, сволочи! Страна сдвинулась, свихнулась, завиляла задом на орбитах Истории! Миллионеры и бомжи, жирующие банкиры и нищие на каждом углу, уголовные "авторитеты", пришибленные безработные... Поколения, которые победили фашизм, построили страну, лишены медицинской помощи, лекарств, пенсии не хватает даже на каждодневный пакет молока с батоном хлеба. И знаете, зачем они это делают?

Настя понимала, что вопрос чисто риторический и сейчас последует на него ответ:

- Страну разворовали, а теперь уничтожают тех, кто помнит её другой, знает, что можно жить иначе... На остановке троллейбуса на Тверской у родной когда-то газеты видел "запаянный" в витрину плакатик: "Долой, кровососов-богатеев!"

- Я ведь тоже не бедненькая дамочка, - посчитала нужным уточнить Настя.

- Знаю, читал. Неожиданная удача - можно только порадоваться за вас. Но вы не воровали, не убивали...

"Эх, знал бы ты, мой дорогой Главный, что за этой "удачей"", тоскливо подумалось Насте. Она нарочито бодро произнесла:

- Ладно, не будем о плохом. Давайте о хорошем...

Но сменить "пластинку" не удалось. Как и многим старикам, Главному нужен был лишь повод, чтобы выговориться. И он стал говорить о том, как тошно жить, когда неделями молчит телефон, когда ты никому не нужен, твои ровесники уходят один за другим из жизни, а вся твоя жизнь, оказывается, была то ли преступной, то ли ошибочной. Пытался писать мемуары - ведь столько видел, пережил, со многими великими людьми встречался! Написал несколько глав и бросил, потому что понял - никому это не нужно.

- Из редакции кто-нибудь был, звонил?

- Вы, Анастасия Игнатьевна, первая.

- Поганцы мелкотравчатые, - вырвалось у Насти.

- Не будем судить их строго, - ответил Главный, все в душе у него уже перегорело. - Вы вот мне сюрприз преподнесли... А была такая ершистая, строптивая... Помню, как от меня требовали, чтобы я вас уволил после ваших острых выступлений...

- Я знаю...

- Только вы не подумайте, что я напоминаю об этом, как о каком-то своем "подвиге". Обычное было дело. Извините, вырвалось.

- Я у вас многому научилась, - сказала Настя. - Вы были для меня Главным, им и остались...

Она попыталась найти какие-то особые слова, ибо её переполняла нежность к этому старику, которого она помнила энергичным, деятельным, распоряжающимся судьбами людей. Ведь порою одного слова его было достаточно, чтобы журналист получил квартиру, уехал на работу в закордонные дали, печатался из номера в номер. По публикациям в газете награждали их героев орденами, а по критическим выступлениям начинались расследования, и иные "действующие лица" быстренько оказывались под следствием. Настя помнила, как после командировки во Фрунзе она рассказала Главному о молодой балерине Киргизского театра оперы и балета. "Айсулу необычайно талантлива!" - Настя восторженно сказала Главному. "А вы напишите", - сказал Главный. "Но я ничего не понимаю в балете!" - призналась Настя. "А вы пишите не о балете, а о талантливой Айсулу, - посоветовал Главный. - Я дам задание, чтобы из Фрунзе самолетом прислали её фотографии".

Материал был опубликован и через некоторое время Настя получила странную телеграмму от Айсулу: "Спасибо, я навеки твоя раба". И подпись: "Народная артистка республики". Ларчик открывался просто. Каждое утро первому секретарю ЦК компартии республики клали на стол московские газеты, в которых помощник красными "галочками" отмечал материалы о Киргизии. Первый прочитал очерк Насти об Айсулу и вызвал заведующего отделом культуры. Спросил:

- Кто она такая?

- Написано - солистка... Точно не знаю, - замялся "руководитель" культуры.

- В Москве знают, а ты нет? - рассвирепел первый секретарь. И распорядился:

- Чтобы сегодня вышел указ о присвоении этой Айсулу звания народной. Опубликуйте в завтрашних номерах наших газет. А от меня пошлите правительственную телеграмму этой... нашей молодой, талантливой народной артистке.