Наталья Андреева: Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— Если никто не будет возражать…

Пожав плечами, мол, а мне вообще все равно, девушка с рюкзаком на спине направляется в соседнюю комнату. Семен Сайкин, взглянув на Алексея Градова, спросил:

— Не против?

Тот молча кивает, и вопрос с остальными комнатами решен. В принципе все они одинаковы: и размером, и находящейся в них мебелью. Следующий час разными камерами по очереди показывают, как участники «Игры» распаковывают вещи.

Люба минут пять с интересом смотрит, как Люська и Виолетта ставят на полочку в ванной комнате шампуни, бальзамы, кремы, гели для душа, дезодоранты и еще какие-то пузырьки. Апельсинчик — дешевые, с оптового рынка, манекенщица — дорогие, из фирменных магазинов. Не выдерживает, конечно, Виолетта:

— Не этот ли шампунь окрашивает волосы в такой изумительный цвет?

— Этот, — невозмутимо кивает Люська и тут же протягивает флакончик Виолетте: — Попробуешь?

— Нет уж, спасибочки! Боюсь, волосы вылезут.

— Конечно, если их так мало… Да, у лучшей подруги есть шанс. В другой ванной комнате:

— Милочка, меня зовут Серафима Евгеньевна.

— Зося.

— Какое интересное имя! Ваши родители, простите, не поляки?

— Вам-то что?

Глубокий вздох и очи, возведенные к небу: «Какая невоспитанная пошла молодежь!» Определенная ничья. А Сайкин и Градов налаживают дружеские контакты.

— Ты вообще-то чем занимаешься? — Блондин смотрится только в зеркало. Старательно изучает свое красивое лицо.

— Сейчас конкретно ничем. Но вообще-то я программист.

— А кто это?

— Ты компьютер видел когда-нибудь?

— А то! Научишь?

— Здесь нет компьютера.

— Разве?

Пенсионер косится на электрическую бритву солидного мужика, который уже сбросил дубленку, остался в спортивном костюме «Адидас»:

— Дорогая, наверное? Импортная? А мы по старинке, станочком. Яков Савельевич Кучеренко. Пенсионер.

Солидный мужик пожимает ему руку:

— Суворов Артем Арсеньевич, инженер.

— А еще говорят, инженеры сейчас мало получают?!

— А еще говорят, пенсию так и не прибавили?

За ужином участникам «Игры» положено собираться в гостиной на первом этаже. И вообще, правила диктуют — как можно больше времени проводить вместе. Как во всяком виде спорта, здесь тоже существует дисквалификация. Того, кто нарушает правила, могут снять с дистанции. Сидеть сычом в своей комнате не положено, эфирное время дорого. Самое интересное в коммунальной квартире происходит на кухне, где обитатели выясняют отношения друг с другом. Получается, что русский вариант реальной игры — коммунальная квартира. Как говорится, дешево и сердито, а главное, всем привычно и знакомо.

Кстати, ужин надо еще и приготовить. Запас продуктов разнообразен, но все они преимущественно в виде консервов и полуфабрикатов. В прохладной кладовке запас картофеля, огромная морозильная камера забита множеством пакетов с замороженными овощными смесями. В другой морозильной камере — мясо и мясные полуфабрикаты. Год можно прожить на таких запасах! Свежий хлеб, правда, только в первый день, когда участники «Игры» его съедят, перейдут на хрустящие хлебцы и сухарики. Доставлять в особняк готовую еду из ресторана никто не собирается. Полная изоляция от внешнего мира — главное условие «Игры». А умение хорошо готовить тоже немаловажно для привлечения зрительских симпатий. И здесь у Люськи огромные шансы. Она первой спускается на кухню и начинает изучать содержимое шкафов и холодильника. Дама, комната которой к кухне ближе всех, появляется второй:

— Если надо чем-нибудь помочь, вы не стесняйтесь.

— А вы вообще-то готовить умеете? — подозрительно посмотрев на нее, спрашивает Люська.

— Ну… я… я… — мнется дама. Потом, таинственно понизив голос и явно работая на камеру, говорит: — Вообще-то я писательница. Мария Залесская.

— И о чем пишете? — деловито интересуется Люська, доставая из шкафчика два пакета итальянских макарон.

— О жизни. О женщинах в основном. Я феминистка.

— Кто-кто?

— Человек, который борется за права женщин. И главное, за их равные права с мужчинами.

— Это чтобы они рожали? Мужчины?

— Простите?

— Воду в кастрюлю сможете налить?

— Но…

— Понятно теперь, зачем вам эти права. Домработника хотите. Женщину унижать стесняетесь, а мужик будет в самый раз. К матриархату вам захотелось вернуться. В до нашу эру. А вот я люблю готовить.

— У вас, простите, какое образование?

— Самое правильное. Я мать и жена.

— Ах вот оно что! — тянет писательница, не замечая, что вода уже переливается через край кастрюли.