Наталья Андреева: Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— Он давно уже не мой.

— Теперь, я так понимаю, этой девки с плейером?

— Думаешь, он ради нее?

— Расклад очевиден: четыре на четыре и недовольная леди.

— Это надо остановить! Он же чокнутый!

— Я, конечно, сейчас позвоню куда следует, но не успеем. Они уже к дому идут.

— Ну и что?

— Сейчас их запрут. На восемь недель.

— Его нужно оттуда вызвать, снять с «Игры», подогнать к крыльцу милицейскую машину, арестовать.

— Милая, он все равно никуда не денется. Там, возле дома, круглосуточно будет дежурить народ. Игра есть игра. Я, конечно, выясню, как Градов попал в эту компанию, но боюсь, что не случайно. Думаешь, режиссер ничего не знает о его «талантах»?

— Все равно надо поставить сотрудников по борьбе с компьютерными преступлениями в известность, — решительно сказала Люба, — что Алексей Градов преступник, они давно его ищут.

— Ну, он не обычный преступник — компьютерный взломщик. В принципе существо безобидное. Для жизни и здоровья окружающих людей. В этом доме ему взламывать нечего, там даже телевизора нет, не то что компьютера. Слушай, а вдруг он затеял весь этот спектакль ради тебя? А?

— Ты смеешься?

— А что? Знаешь, на что способен мужчина ради любимой женщины? Вдруг он решил стать знаменитостью? Телезвездой? Покорить наконец твое сердце?

— Пока мы с тобой болтаем, они в дом заходят. Сейчас дверь захлопнется!

— Ну и черт с ней. Успокойся.

Люба замолчала, посмотрела на экран. Алексей Градов, стоя на пороге, приветственно махнул рукой, показалось вдруг, что лично ей. «Привет! Я же говорил, что мы еще встретимся! Но на этот раз я придумал кое-что поинтереснее!»

Вошел он в дом последним, и дальше камера, находящаяся снаружи, показала, как вокруг дома машины тщательно насыпают, а потом разравнивают снег. Широченная полоса снега — несколько метров, захочешь пройти — провалишься по пояс. И следов не скрыть. Игра есть игра — эти девять теперь достояние общественности. Камеры в особняке включились. Время пошло.

— Ой, прелесть какая! Цветочки! — Виолетта трогает пальчиком крупный темно-зеленый лист пальмы.

— Искусственная, — тут же со знанием дела замечает мужик в дубленке. — Однако жарковато!

— Цветы — мое хобби. — Бабулька в крохотной шляпке-таблетке со вздохом заводит глаза, косится на камеру.

Люба удивляется: бабулька-то — актриска! Или участники «Игры» обо всех камерах в доме прекрасно осведомлены, или у бабульки особое чутье?

— …Я просто обожаю цветы!

— Как мы будем делить комнаты? — деловито и сухо спрашивает всем недовольная дама.

— А разве Август Янович… — заикнулся было пенсионер.

— Тихо! — резко обрывает его Семен Сайкин. — Чья комната внизу? Кто у нас любит одиночество?

— И прохладу. — Бабулька ежится, плотнее закутываясь в шаль.

— Жарко же! — косится на нее мужик в дубленке.

— Нет, холодно, — не соглашается бабулька.

— Извините, я не дам вам регулировать отопление.

— А я…

— Короче, кто внизу? — настаивает красивый Сайкин.

— С вашего позволения. — Дама поднимает с пола свой чемодан.

— Я помогу! — тут же засуетился блондин, затылком явно чувствуя камеру.

— Не надо, я сама. — Дама подхватывает чемодан, высоко вскидывает голову и направляется к двери. Телекамера на время оставляет ее в покое. Но в комнате, куда она вошла, все пишется на пленку. Для ночного эфира.

Группа из восьми человек поднимается на второй этаж. Лестница деревянная, узкая и очень крутая.

— Только на эшафот по такой лестнице подниматься, — бормочет Алексей Градов.

— Ха-ха!

— Хе-хе!

— Какая прелесть! — Виолетта не устает умиляться искусственными цветами, не забывая при этом изящно переступать ножками в ботфортах, словно она на показе мод.

Остальные молчат. «Видимо, напряженно размышляют, что бы такого умного сказать», — подумала Люба. Только Градов выглядит совершенно равнодушным к включенным телекамерам.

На втором этаже восемь комнат, объединенных по две общими, так называемыми совмещенными санузлами. Из каждой ванной в комнаты ведут две двери, запирающиеся на щеколды. Пока остальные колеблются, Люська-Апельсинчик без размышления объединяется общей ванной с Виолеттой. Бабулька, заглянув в одну из комнат, умиляется:

— Какая чудная картина!

Над кроватью с небольшим наклоном висит в тяжелой раме натюрморт, изображающий вазу с цветами. На Любин взгляд, совершенно нелепое ассорти из ирисов, сирени, анютиных глазок и прочей разноцветной травы. Доминируют ирисы, а старушка отчего-то в восторге: