Леонид Костомаров - Десять кругов ада

Катал он теперь на разные лады имя ее и все с нею связанное и тихонько умилялся...

Вот и сейчас, сидя в битком набитом зале, провонявшем табачищем и тяжелым мужским потом, Иван пытался сопоставить судьбы героев фильма не только со своей, но с их будущей судьбой - себя и Надежды...

Аж дух от мыслей таких захватывало...

Началась тут на экране интимная сцена у реки, и впереди сидящий молодой хмырь со смешком подсказал робкому герою на экране:

- Да че ты, пацан, зажми ее покрепче!

- У-у.. бикса, на лоха напоролась! - поддержал его кто-то.

И понеслось.

Зажегся вдруг свет, вышел в проход дежурный офицер и, почему-то обращаясь к Воронцову, видимо, узря в нем главный здесь авторитет, грозно спросил:

- Кто кричал?

И тут Батя встал и, решительно оглядев зал, посмотрев в сторону крикунов, бросил зло:

- А ну, вставай, горлопаны! В изоляторе поулюлюкаете... Ни себе, ни людям не даете посмотреть!

Поднялись трое молодых, с недоумением и зло глядя на Кваза.

- За мной! - скомандовал довольно офицер.

А Батя уселся как ни в чем не бывало. И погас свет, и продолжился фильм, но уже в полной тишине.

Только Кочетков шепнул кому-то за Батиной спиной:

- А красотка Квазу хвостом крутанула, вишь, как взбесился...

Батя услышал, но сдержался.

Парней увели, а вокруг Кваза с этого момента будто очертили круг, никто, кроме Володьки, не подходил к нему. Оставили одного на льдине. И он очень этим был доволен.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Ранним туманным и сырым утром почтово-багажный поезд остановил свой бег у перрона в кандальном лязге буферов. У второго вагона с матовыми стеклами резко притормозил черный воронок, из него начали выпрыгивать вооруженные солдаты; взяв автоматы на изготовку, быстро окружили машину. Ждали...

Послушно присела рядом рослая овчарка, привычно и выжидающе поглядывала на вагонную дверь... шерсть на холке ее дыбилась, из приоткрытой пасти рвался злой рык.

Редкие утренние прохожие шарахались в сторону и обходили от греха подальше солдат, держащих пальцы на спусковых крючках автоматов...

Дверь наконец открылась, и в нее лихо заскочил по ступеням молодой лейтенантик. Через пяток минут он чинно сошел на перрон в сопровождении другого, столь же молодого офицера, они весело смеялись какой-то шутке, подписывая бумагу о передаче дел осужденных новому конвою, вот и передана связка папок с делами прибывших, а чуть погодя в дверях вагона показался первый зэк. Он с тоской глянул в хмурое небо, щурясь и озираясь...

- Шаг влево, шаг вправо, стрелять без предупреждения! - громко крикнул враз построжавший и важный от своей ответственности лейтенантик нового конвоя.

Первый зэк соскочил на перрон... шаг, еще один шаг по воле, и он уже в воронке. Кругом вооруженные солдаты. Овчарка уже хрипела на поводке и скалила белые клыки в неистовой злобе к своим лютым врагам...

- Первый, второй! Быстрее, быстрее! - с задором кричал лейтенант.

Десятый, чуть прихрамывая, замешкался и тут же получил удар сапогом в бок. Он возмущенно открыл было рот, но второй удар прикладом заставил его ткнуться носом в рифленую лесенку, и, подгоняемый пинками, на четвереньках он шустро полез в машину. Оглянулся, чтобы огрызнуться, но солдат ловко ткнул ему кончиком штыка в задницу. Тот взвыл и пропал.

- Одиннадцатый! Все!

Прибыло одиннадцать гавриков, двенадцатого по пути в Зону забрали из местной городской тюрьмы. Это был знакомый Дробница-Кляча. Снова за драку получил пять лет. Отпуск кончился.

ОПЯТЬ ЗОНА. КЛЯЧА

Но я не унывал... Затянулся новым долбанчиком, оглядел новых хмырей. Чувствую спиной - к родной Зоне рулим. Сейчас последний поворот, и вот она, родная хата... Сидел я у двери, а рядом притиснулся черт в костюме "зебры", спущен к нам из полосатого режима. Оглядел я его - ну, словно мертвяк: желтый весь, щеки ввалились и желтые, с красными прожилками белки гноящихся глаз. С ним все ясно, наркуша... Сидел он и молчал, отвесив нижнюю губу, но вдруг резко боданул головой в мою сторону. Я аж отшатнулся от неожиданности.

- Значит, говоришь, сучья эта зона, Кляча?

Я аж рот разинул от удивления, откуда он мою кликуху знает. Но быстро взял себя в руки, ответку бросаю:

- Сучья! Один шестой отряд при мне держался. С понятием там воры. Надо тебе в шестой рваться.

- А Кваз там? - с грозным недоверием насупился полосатик. - Кажись, тебя я тоже помню по ранним ходкам. Ястреба знаешь?

Гляжу и глазам не верю... Точно Ястреб! Да ему же чуть за сорок, а голимый старик.