Анатолий Ковалев - Удар шаровой молнии

Девочке надо было сказать по-русски: "Черный чай с яблоками". Она сказала это по-аварски.

Патимат бросилась на кухню, а разгневанные родители удалились в свою комнату.

Бабушка посадила ее рядом и принялась заплетать косу.

- Волосы у тебя густые, цыганские, - приговаривала она, - и душа, наверное, цыганская. Когда вырастешь - беги отсюда, из этой дыры! Я уже старая, мне все равно, где сгнить, а тебя ждет счастье. Я точно знаю. Твои волосы об этом говорят и еще линии на ладошке...

- Волосы разве говорят? - удивилась девочка.

- А ты прислушайся. Всегда прислушивайся к себе!

- А вот деревья точно говорят! - по секрету , сообщила она бабушке. - У меня под окном тополь. Он хочет мне что-то сказать, а я не понимаю. Но я скоро выучу его язык!

- Глупенькая! Разве можно знать все! Оставь в покое несчастное дерево. - Старуха скрипуче рассмеялась, а потом вдруг сделалась очень серьезной. Запомни главное, деточка, сторонись слабых и сирых. Они, что камень, привязанный к шее, тянут на дно. Держись тех, в ком чувствуешь силу, и сама будь сильной. Только такты обретешь счастье. Твоя мать - слабая. Слабее дерева под окном и оттого несчастна. Твой отец только хочет казаться сильным, но и он слабее дерева. Они слабые люди, твои родители. Они тебе ничем не смогут помочь.

- Бабушка, если я убегу из дому, тебя никто не поймет и ты останешься совсем одна.

Старая Аида притянула девочку к себе и прижалась сухими губами к ее макушке.

- Ты за бабушку не волнуйся, малюсенькая. Бабушка проживет до ста лет и помощи ни у кого не попросит. У бабушки воля - металл, а сердце-камень...

Этой ночью она не спала. Думала о бабушкиных словах. За окном шептался тополь и квакали лягушки. В спичечном коробке шевелился рогач. Родька утверждал, что у деревьев и животных нет никакого языка, что все это выдумки поэтов. Что он в этом понимает? Он даже не знает языка своей матери!

Она могла с удивительной точностью сымитировать шелест листьев, кваканье лягушек, писк комара и даже чуть слышный шелест лапок жука в коробке, но смысл этих звуков до нее не доходил.

Шум ночного поезда прервал все разговоры. Железнодорожная станция находилась далеко от дома, но в их маленьком городке это было неважно. Ночью поезд влетал в каждое окно. Она любила слушать поезда, и стук колес казался ей самым красивым языком на свете. Когда-нибудь поезд умчит ее отсюда...

- Не надо меня уговаривать. Я уже купила билет на поезд и решения своего не изменю.

Люда чистила картошку, она объявила, что сегодня прощальный ужин. Марк держал на руках Андрейку, и тот пытался его оседлать. "Дядя Марк, ты - мой личный паровоз!" Майрингу ничего не оставалось, как только "тутукать" и таскать на себе малыша.

- По-моему, ты торопишься. - Роль паровоза сегодня давалась ему с трудом.

- Андрей, отстань от дяди Марка! - повысила голос Люда. - Пойди поиграй в свою комнату! Мальчик надулся, но безмолвно повиновался.

- Ты нервничаешь и вымещаешь зло на ребенке...

- А как мне не нервничать? Три дня прошло с тех пор, как исчезла Вера, и ни слуху ни духу! Заявить в милицию ты не разрешаешь...

- Милиция и без нас разберется.

- В чем разберется? Одна я знаю, куда в тот день ехала Вера, только мне она сказала об этом. И Аида с того дня не показывалась в кафе. Может, ее и в живых-то нет?

- Она жива.

- Откуда тебе известно? Ты ее видел?

- Я звонил Родиону в больницу. У него тоже несчастье. Убили подругу. Он собирался на ней жениться.

- Вот как. - Она посмотрела ему прямо в глаза, и Майринг не отвел взгляда.

- Да, я тоже так думаю, - признался он.

- А ты еще спрашиваешь, почему я уезжаю. Я боюсь и за себя, и за ребенка! - Она опустилась на табурет с недочищенной картошкой в одной руке и с ножом - в другой. - И за тебя я тоже боюсь...

С того самого дня, когда он впервые изменил жене, когда узнал в убийце брата Аиду, когда по совету Ирины не вернулся домой, жизнь превратилась в сплошную круговерть. Решил покататься на карусели, а ее забыли выключить.

В ту ночь Люда долго не открывала ему дверь, приняв за очередного клиента Виктора, не знавшего или забывшего, что наркоторговец давно переехал на тот свет. Только тогда Марк сообразил воспользоваться телефоном. Уж больно он был не в себе.

Люда восприняла приход Марка как должное и даже не стала стелить ему отдельно.

Наутро он почему-то не почувствовал угрызений совести. Наоборот, во всем теле была приятная легкость и в голове звучала давно забытая песня про Казанову. Действительно, "зачем делать сложным то, что проще простого?"