Николас Блейк - Смертельный розыгрыш

Тем временем Элвин всячески превозносил своего брата. Берти — замечательный наездник, одерживал много побед на любительских состязаниях, играл в поло за команду «Гепарды», сейчас держит школу верховой езды в Толлертоне. Во время этого панегирика Берти сидел, молча потягивая виски и покручивая свои черные, не толще карандаша, усики.

— А вы, миссис Уотерсон, умеете ездить на лошади?— в заключение спросил Элвин.

— Нет. Я только и умею, что играть на рояле. Но лошадей люблю.

— Возьмите несколько уроков у Берти.

— Сразу видно, что руки у нее ловкие, правда, Элвин?— протянул Берти, продолжая глазеть на Дженни.— Не то что у негритянки. Сегодня она ездила на Китти. Так чуть не разодрала удилами пасть бедной кобылке.

Видя недоумение Дженни, Элвин пояснил:

— Мой брат говорит об экзотической Вере Пейстон.

— Неужели о ней?-воскликнула Дженни.— Я слышала от миссис Киндерсли, что миссис Пейстон — знатная леди из Индии.

— Все равно черномазая,— стоял на своем Берти.

— Стало быть, всех небелых вы называете неграми, мистер Карт? Я полагала, что расовые предрассудки сохранились лишь у людей недоразвитых.

Все это время я следил за безмолвным диалогом между братьями; не берусь судить, что лежало в его основе: вражда, недоверие или сообщничество. Только сейчас я заметил, что Дженни на точке кипения.

— Ну что ж, значит, я человек недоразвитый,— с раздражающей невозмутимостью согласился Берти.

— Ну, насколько мне известно, дорогой брат, ты вполне свободен от расовых предрассудков,— вставил Элвин.

Берти ухмыльнулся, обнажив белоснежные зубы. В этой ухмылке было что-то обаятельное.

— От кого слышу!

У всех женщин есть одна досадная черта: они никогда не могут остановиться на полпути. Выразив свое мнение — или возмущение,— они повторяют сказанное снова и снова. Их подталкивает какой-то демон, поэтому они заходят слишком далеко. В сущности, все женщины нецивилизованны, более того, неспособны к приятию цивилизованности. Они не признают необходимости соблюдать вежливость в споре — это для них пустая условность. И моя милая Дженни не исключение из общего правила. Она засверкала глазами, как Медуза.

— Какая… какая мерзость!— выпалила она.— Называть людей черномазыми! Дело даже не столько в самом слове, сколько в той жизненной позиции, которую оно отражает. Как бы вы реагировали, если бы негр назвал вас «белым отребьем»?

— Я бы врезал ему так, чтобы он полетел вверх копытами,— не горячась, ответил Берти.

— Но вы позволяете себе безнаказанно оскорблять миссис Пейстон. Она-то не может врезать вам так, чтобы вы полетели вверх копытами.

— Вы можете смело сказать, что она уложила его на обе лопатки,— вмешался Элвин.— Это примерно то же самое.

— Главное — свести все к шутке, злой мужской шутке.

— Вот именно.— Берти явно провоцировал Дженни.— Мы с Элвином называем ее черномазой. Прямо в глаза. Такая уж у нас шутка. Она забавляет Веру. В отместку она зовет нас «белым отребьем», «нетерплашскими бледнолицыми», ну и в таком духе. И это тоже шутка, злая женская шутка.

— Мистер Пейстон, я думаю, просто катается со смеху.— Бедная Дженни была глубоко уязвлена. Минута была неприятная: мы все хорошо знаем, что сексуальный антагонизм легко обращается в свою противоположность.

Элвин поинтересовался, скоро ли будет готов наш дом. Оказалось, что это Джордж Миллз соорудил кирпичную пристройку к южному торцу их дома.

— Конечно, не шедевр красоты,— заметил по этому поводу Элвин.— Но нам нужна была мастерская.

— Не нам, а тебе,— поправил его Берти.— Элвин у нас большой мастак на всякие поделки. Руки у него просто золотые. Не правда ли, он смахивает на Безумного Изобретателя.

— С этим Джорджем Миллзом надо держать ухо востро,— сказал Элвин.— Не то он обдерет вас как липку. Я зову его не Миллз, а Биллз [8] Биллз — счет ( англ. ). . Работник он неплохой, но своего не упустит. Мастера нынче не те, что были.

Я видел, что Дженни снова заводится. Она терпеть не может — и тут я ее понимаю — людей, которые любят подчеркнуть свое превосходство над всякими лавочниками и мастеровыми. К счастью, она не успела выплеснуть свое негодование — Элвин пригласил нас к столу. Еда была приготовлена и подана старой глухой экономкой Картов, миссис Бенсон, особого аппетита она не вызывала, но зато хозяин угостил нас бутылочкой отменного «Шато тальбо», а затем поистине превосходным бренди. Столовая, как и гостиная, куда мы вскоре перешли, была красивой формы, с панельной обшивкой, но выглядели обе комнаты заброшенно: разрозненная, купленная по дешевке мебель, истертые ковры, дырявые занавески. Напрашивался естественный вывод, что Роналд Пейстон приобрел Замок со всей его обстановкой и с коллекцией фамильных портретов.