Жорж Сименон - Похороны месье Буве

— Я ее не видел. Знаю, что это немолодая женщина, в прошлом красавица и до сих пор еще весьма кокетливая.

— Порядочная?

— Мне это неизвестно.

— И ее дочь вы тоже не видели?

— Я не занимался этой стороной следствия.

— Кто дал вам мой адрес?

Это явно не давало ей покоя. Но она овладела собой и снова заговорила с легкостью, как будто не придавая значения словам:

— Что вы обо мне знаете?

Разве мог он ответить, что не знает ничего и только что был уверен, что постучался в ее дверь по ошибке.

— Мой муж, фамилия которого была, разумеется, Лэр, умер пятнадцать лет назад.

— Да, мадам.

— Он был, помимо других своих дел, администратором в компании Северных железных дорог.

— Да.

— А моего отца звали Ламбло. Дезире Ламбло. Вы когда-нибудь о таком слышали?

— Нет.

— Ваша жена не умеет вязать?

Он не подумал об этом. Шерсть марки «Ламбло»!

— Я унаследовала ткацкие и прядильные фабрики в Рубэ.

— Понятно.

— И теперь ими управляет мой зять. Я думала, что вы ознакомились с этими фактами, прежде чем прийти.

— Видите ли…

— Слушаю вас.

— Мне нечего сказать вам. Прошу извинить, если я совершил бестактность. Я просто хотел убедиться, что вы не знали Буве.

— Который теперь час, месье…

Она хотела услышать его имя.

— Бопер.

— Который час, месье Бопер?

Вместо того чтобы взглянуть на часы, висевшие над камином, он вытащил серебряные часики из кармана, чтобы придать себе солидности, и сделал вид, будто проверил, исправно ли они ходят.

— Двадцать пять минут третьего.

— Через пять минут, в два тридцать, мой поверенный мэтр Гишар, будет здесь.

В деле и так уже задействованы два адвоката, а теперь придется иметь дело еще и с поверенным.

— Вы догадываетесь, зачем он придет ко мне?

Он предпочел промолчать.

— Как зовут нынешнего начальника полицейского управления?

— Месье Гийом.

— Отлично! Мы с моим поверенным должны нанести визит месье Гийому. Как раз в эти минуты мой поверенный, вероятно, договаривается с ним по телефону о встрече.

— Так вы его знаете, да? — спросил Бопер с такой непосредственностью, что она не сдержала улыбки:

— Кого?

— Этого Буве.

— Насколько я могу судить по этой фотографии, и в особенности по описанию шрама, это мой брат.

Он не шелохнулся. Трепет радости и гордости пробежал по его спине: наконец-то он, Бопер, сам, один, с помощью собственных умозаключений и методов, совершенно самостоятельно нашел эту, так поразившую его роскошью, квартиру.

— Вы это знали?

— Нет.

— Тогда скажите, между нами, что же вы знали?

Ему показалось неприличным ответить: «Ничего».

Он сказал:

— Кое-кто видел, как Буве долго стоял возле этого дома.

— Ах! Вы уверены? Это было давно?

— Я уточню. Вероятнее всего, прошло несколько недель.

— И это все?

— Еще я выяснил, что почти сразу после появления в газете фотографии вы приходили на набережную Турнель.

— Меня кто-нибудь видел?

— Консьержка, с которой вы беседовали.

— Она меня узнала? И дала вам мой адрес?

— Нет, но…

Он чувствовал, что зарапортовался. Но это уже не имело значения. Звонок возвестил о том, что явился поверенный и с минуты на минуту его пытка закончится. И он узнал, что подлинное имя Рене Буве было Ламбло.

— Видите ли, месье… Как вас зовут?

— Бопер.

— Видите ли, месье Бопер, все это намного интереснее, чем вы думаете, потому что я никогда не приходила на набережную Турнель, и газету я прочитала только вчера вечером, в постели. Впрочем, я подумала, что тут простое сходство, ведь я не видела брата очень много лет; в последний раз — когда ему было двадцать три года. Но вчера сообщили о шраме, тогда я поняла, что это, скорее всего, он, и связалась со своим поверенным. Сегодня утром он пришел ко мне, и мы решили…

— Так это не вы приносили фиалки?

Он прикусил язык. Да как можно было предположить, что такая женщина может робко топтаться около дома на набережной Турнель и сунуть в руку мадам Жанне букетик фиалок!..

В дверь позвонили. Поверенный был точен.

Значит, была еще какая-то другая пожилая женщина с больными ногами…

Перейти из Управления полиции в отдел опознания закоулками Дворца правосудия — это все равно что в большом ресторане перейти из зала на кухню. И так же как на кухню, туда не пускают посторонних. Там работали без пиджаков и переговаривались на профессиональном жаргоне.

Для тех, кто работал внизу, в полиции, покойник с набережной Турнель, со всеми его загадками и с трудным расследованием, которое заварилось из-за него, был «занудой».