Алан Брэдли - Копчёная селёдка без горчицы

С маленькой белой Библией, которую миссис Мюллет подарила мне в день конфирмации, в одной руке и набором для ремонта в другой я направилась к спальне Фели.

Это не так сложно, как может показаться. Если идти по паутине пыльных темных коридоров, держась верхнего этажа, можно добраться из восточного крыла Букшоу в западное, минуя по пути большое количество заброшенных спален, не используемых с тех пор, как королева Виктория в последние годы правления отказалась нанести де Люсам визит. Она заметила своему личному секретарю сэру Генри Понсонби, что ей «вероятно, не хватит воздуха в таком крошечном обиталище».

Сейчас эти комнаты напоминали морги для мебели, населенные только остовами кроватей, комодами и креслами, прикрытыми простынями, высохшими от старости и временами издававшими тревожные скрипы в ночи.

Но в данное время, когда я миновала последние из покинутых спален и подошла к двери, которая вела в западное крыло, все было тихо. Я приложила ухо к зеленому сукну, но по ту сторону царила тишина. Я со скрипом открыла дверь и всмотрелась в коридор.

Снова ничего. Словно в могиле.

Я улыбнулась, когда по западной лестнице полились звуки 147-й кантаты Баха «Радость человека желающего»: Фели занялась музицированием в гостиной, и я знала, что меня не побеспокоят.

Я вошла в ее спальню и закрыла дверь.

Эта комната не была мне незнакомой, поскольку я часто приходила сюда стянуть шоколадные конфеты и порыться в шкафах. По планировке она очень похожа на мою: огромный старый ангар с высокими потолками и большими окнами, место, на первый взгляд, более подходящее, чтобы устроить самолет, чем чью-нибудь тушку на ночь.

Главным отличием наших спален было то, что в комнате Фели не было пузырящихся влажных обоев на стенах и потолке: во время ливней вода просачивалась и превращала мой матрас в сырое болото. В таких случаях мне приходилось уходить с кровати и проводить ночь, завернувшись в халат, в пропахшем мышами «крылатом» кресле, стоявшем в единственном сухом углу комнаты.

Спальня Фели, в противоположность моей, как будто возникла из кино. Стены покрывал изящный цветочный орнамент (кажется, моховая роза), а высокие окна обрамляли занавески из кружев.

Кровать с пологом на четырех столбиках казалась маленькой в столь огромной комнате и, почти незаметная, стояла в углу.

Слева от окон, на почетном месте, располагался исключительно элегантный комод эпохи королевы Анны, его изогнутые ножки были такие же стройные и изящные, как у танцовщиц на картинах Дега. Над ним на стене висело чудовищных размеров зеркало в темной раме, слишком большое для грациозных ножек внизу. Это очень напоминало Шалтая-Болтая: неприлично огромная голова на теле с ножками эльфа.

Я воспользовалась расческой Фели, чтобы открыть Библию на крышке комода. Из набора для ремонта шин я добыла гидроокись силиката магния, более известную как французский мел, или тальк. Это вещество предназначалось для того, чтобы предотвращать прилипание камеры к внутренней стороне покрышки, но это не то применение, которое я собиралась ему найти.

Я окунула одну из кисточек из верблюжьего волоса для макияжа в тальк и, последний раз заглянув в Библию для справки, написала краткое послание на зеркале жирными буквами: «Второзаконие. 28:27».

Сделав это, я вытащила платок из кармана и аккуратно стерла написанные слова. Сдула остатки просыпавшегося талька с крышки комода и стерла следы на полу.

Готово! Остальная часть моего плана гарантированно осуществится сама собой.

Она развернется благодаря неизбежным законам химии, а мне не придется пошевелить и пальцем.

Когда Фели в следующий раз устроится перед зеркалом и придвинется поближе, чтобы рассмотреть свою отвратительную шкурку, влага ее дыхания сделает видимыми слова, которые я написала на стекле. И послание крупно проступит прямо перед ней:

Второзаконие. 28:27.

Фели придет в ужас. Она бросится к Библии, чтобы прочитать абзац (на самом деле, может, и нет: поскольку эта цитата имеет отношение к внешнему виду, вполне может быть, что она и так знает ее наизусть). Но если она таки начнет ее искать, вот что обнаружит:

Поразит тебя Господь проказою египетскою, почечуем, коростою и чесоткою, от которых ты не возможешь исцелиться…

Как будто проказы недостаточно, еще речь идет о почечуе, то есть геморрое, — идеальный штрих, я полагаю.

И если я знаю свою сестру, она не сможет удержаться, чтобы не прочитать следующие строфы: