Донато Карризи - Охотник за тенью

– Церковь сделала великое дело, основав миссию в Кивули и других таких местах, так не дай же монстру осквернить это благо, – напутствовал отец Эмиль.

Маркус кивнул, обнял великана. Чуть позже поднялся на борт вертолета, который за несколько секунд набрал высоту под серой пеленой дождя. Внизу миссионер поднял руку в знак прощания. Маркус помахал в ответ, но не почувствовал облегчения. Хотел бы и он проявить такую отвагу. Когда-нибудь, сказал он себе. Возможно.

Ночь принесла много сюрпризов. Имя убийцы, который до сих пор был безымянным демоном. Прошло двадцать лет, но, может быть, еще не поздно узнать правду.

Но для этого Маркус должен вернуться в Рим.

Корнелиус Ван Бурен убивал много раз.

Маркусу удалось найти его следы в разных уголках планеты. В Индонезии, в Перу, снова в Африке. Дьявол пользовался статусом миссионера, чтобы без помех передвигаться по миру. Где бы он ни проживал, всюду оставались памятные знаки. В конечном итоге Маркус насчитал сорок шесть убитых женщин.

И все они были убиты раньше, чем девушки из Кивули.

Деревня в Конго была последним прибежищем. Потом он исчез, канул в небытие. «В ту ночь духи леса явились и уволокли его в ад», – перевел отец Эмиль слова деревенской старухи.

Маркус, конечно, не мог исключить, что все это время Ван Бурен продолжал нападать на женщин в других местах. И что он попросту не смог обнаружить следов этих преступлений. В конце концов, они всегда совершались в отдаленных районах, в отсталых странах.

Так или иначе, через семнадцать лет после Кивули Ван Бурен проявил себя: доказательство тому – изувеченный труп в садах Ватикана. И снова исчез.

Отчего он явился на короткое время? И куда подевался на три года, прошедшие после убийства монахини? Маркус подсчитал, что ему сейчас около шестидесяти пяти лет: может быть, он умер?

Одна деталь сразу бросалась в глаза. Ван Бурен тщательно выбирал свои жертвы.

Молодые, невинные и очень красивые .

Можно ли помыслить, что он устал от такого времяпрепровождения?

Кардинал Эрриага это предсказывал.

«Ты вернешься», – заверил он со смехом.

И действительно, однажды во вторник, в семнадцать тридцать, пенитенциарий задержался в Сикстинской капелле вместе с последней группой посетителей. Пока те восхищались фресками, он внимательно следил за передвижениями охранников.

Когда смотрители пригласили туристов на выход, поскольку музеи Ватикана закрывались, Маркус отделился от группы и скользнул в боковой коридор. Оттуда спустился по служебной лестнице во Двор Пинии. Он и в предыдущие дни посещал музеи Ватикана, но в действительности проводил рекогносцировку, особенно обращая внимание на то, как расположены камеры видеонаблюдения, работающие по всему периметру.

В системе слежения он обнаружил лакуны, благодаря чему благополучно прошел в сады.

Весеннее солнце опускалось не спеша, но скоро стемнеет. Он спрятался за изгородью из кустов самшита и стал ждать. Вспоминал, как они пришли сюда в первый раз вместе с Клементе: на всей территории объявили что-то вроде карантина, чтобы они могли беспрепятственно пройти по парку.

Кто воплотил в жизнь этот замысел, на первый взгляд неосуществимый? Естественно, Эрриага. Но почему потом никто из высшего клира и пальцем не пошевелил, чтобы помочь Маркусу довести до конца расследование смерти монахини?

Налицо явное противоречие.

Кардинал мог бы все дело похоронить в молчании, но он захотел, чтобы пенитенциарий увидел, а главное, узнал.

Когда стемнело, Маркус вышел из укрытия и направился в ту единственную часть садов, где деревья, кусты и травы могли разрастаться привольно.

Лес, раскинувшийся на два гектара, куда садовники заходили только затем, чтобы собрать сухие ветки.

Придя на место, Маркус включил маленький фонарик, который всегда носил с собой, и попытался вспомнить, где был обнаружен труп монахини. Узнал место, которое три года назад было огорожено желтой лентой жандармерии. Зло – это измерение, напомнил он себе, хорошо зная, что нужно делать.

Искать аномалии .

Для этого нужно вызвать в памяти то, что случилось в тот день в присутствии Клементе.

Человеческий торс.

Обнаженный. Он тогда сразу вспомнил Бельведерский торс, гигантскую, изувеченную временем статую Геркулеса, хранящуюся в музеях Ватикана. Но монахиню зверски убили. Кто-то отрубил ей голову, ноги и руки. Части тела были разбросаны на расстоянии нескольких метров, вместе с лоскутами темной одежды.