Владислав Порошин - Охотники за тенью

Старенький дряхлый пассажирский автобус, производства Горьковского автозавода, сообщением Пермь — Губаха, поскуливая, трясся на бесчисленных колдобинах загородной дороги. В слоне попахивало бензином и еще какой-то технической гадостью. Все места и проходы были плотно заняты. Так как наступили выходные, и те, у кого была своя загородная резиденция, типа маленького фанерного домика, иначе говоря, дача, спешили ее проведать. На переднем месте сидел старенький пенсионер и держал на коленях какой-то ящик, в руках у него была свежая газета. Не главной странице красовалась статья с громким названием «Надо наводить порядок», под названием была отпечатана фотография рыжего человека, который рвался в президентское кресло на второй срок.

— Порядок, ему наводить надо, — забухтел себе под нос пенсионер, — чем ты морда пьяная до этого пять лет занимался? Ворье одно кругом! — тихо выругался пенсионер и перевернул газету на последнюю страницу, где был успокаивающий нервы кроссворд.

Газель в очередной раз сильно качнуло сначала вправо, потом влево, потом бедная машина высоко и обреченно подпрыгнула. Сложно было не согласиться с пенсионером, в том смысле, что воровали все. Чиновники на ремонте этой загородной дороги, частные перевозчики, на починке своих железных пони. И даже сам пенсионер спер на своей бывшей фабрике набор столярных инструментов, которые сейчас и вез на дачу.

На заднем сиденье тряслась немолодая супружеская пара. Они нежно обнимали своего восьмилетнего долгожданного позднего ребенка. Мальчик смотрел в окно и поправлял на носу смешные очки. Вдруг в автобусе что-то крякнуло, и старенький видавший виды автомобиль на какое-то мгновенье потерял управление. Никто даже не успел испугаться, как автобус вылетел за пределы дороги, дважды перевернулся вокруг своей оси, плюхнулся на бок и загорелся. На мальчика посыпался водопад разбившихся стекол, и он, ударившись головой о ручку переднего сиденья, потерял сознание. Очнулся мальчик, когда его какая-то женщина била по щекам.

— Где мои родители? — спросил, испугано он.

— Бедный мальчик! — заплакала женщина.

Тут мальчик увидел, как к нему бегут люди в белых халатах, его положили на носилки и понесли в машину скорой помощи.

— Где мои родители? — повторил санитарам он совой вопрос.

— Лежи-лежи, тебе нельзя шевелиться, как тебя зовут? — спросил санитар.

— Меня зовут Саша Решетников, мне восемь лет. А вы меня отнесете к ним?

— Да, да не волнуйся, — успокоил его врач.

Но в больнице мальчик понял, что его обманули. Эта мысль в его детский мозг ворвалась как огромная ледяная стрела, в голове что-то с жаром взорвалось, и он закричал. Рядом стоявшая железная кружка, подхваченная неведомой силой, взлетела и ударилась о батарею. Мальчик тихо и обреченно заныл.

Через пару дней горькие известия докатились и до других родственников тех, кто ехал в автобусе. Как позже написали в газете, страшная трагедия унесла жизни десяти человек. Семью Твердовых она тоже не обошла стороной. В их квартире пожилая женщина всю ночь в пила валерьянку и плакала. А на утро своему семилетнему внуку она сказала, что мама и папа уехали работать в Африку на несколько лет.

Максим Петрович Воздвиженский пришел в бизнесмены на волне перестройки. До того, он как все нормальные советские люди строил развитой коммунизм, состоял в партии, и работал главным редактор большого пермского печатного издания. Но подули ветры перемен, и как сказал рулевой всех тогдашних коммунистов, генеральный секретарь партии Михаил Горбачев, нужно перестраиваться и ускоряться. Максим Петрович команду генерального понял, как он считал правильно, он перестал следить за идейной выверенностью газетных материалов, и начал зарабатывать деньги. Работу главного редактора, он забыл как страшный сон, и благодаря старым связям, открыл свой магазин. В одном отделе у него продавались джинсы, в другом книги, в третьем посуда, в четвертном цветные телевизоры. Прошло совсем немного времени, и бизнес Максима Петровича вырос до нескольких магазинов. И все это время Максиму Петровичу приходилось крутиться, вертеться, давать в лапу, и постоянно врать. Он врал рэкетирам и бесконечным проверяющим, врал жене, которая его любила только за его деньги, врал сыну, который его тихо презирал.