— Получается мысленно! — недовольно набычился Санчо. — И пальцем — вот, пожалуйста, — зажал!
Он и впрямь поступил так, как советовал ему законник, и счастливая улыбка вмиг озарила круглое лицо Александра. Он убрал палец, через секунду вновь прижал его к снимку.
— Правда пацан, — радостно сообщил он.
Игра с пальцем Мошкину понравилась, и он проделал данную забавную процедуру еще раза четыре, пока Лавр не выудил из-под лежащей на краю стола газеты новый снимок и не передал его «дворецкому».
— А теперь сравни с этим, — с улыбкой произнес законный. — С безотцовщиной.
Новый снимок, предложенный Санчо на обозрение, был старым и блеклым, с сильно заметными желтыми разводами, но и на нем без труда можно было узреть двоих мальчишек лет по семнадцать или около того, в лихо заломленных на затылок кепках и местами потертых ватниках времен шестидесятых годов. Лавр перегнулся через стол и ткнул пальцем в правого охламона с озорными глазами.
— Я, — гордо изрек он. — Только-только из колонии вышел для несовершеннолетних… Бесплатные тогда были подготовительные курсы, — обращаясь к самому себе, завершил он.
Санчо ошарашенно пялился то на одну, то на другую фотографию. Похожие улыбки. Похожие скуластые лица…
— Ну? — поторопил соратника Лавриков. — Лупу дать?
— Не надо лупу. — Санчо потупил взгляд и, выдержав небольшую паузу, сокрушенно закачал головой. — Ай-ай-ай… Лавруша…
— Что «Лавруша»? — Вор в законе пружинисто поднялся с кресла и обошел стол по периметру. — Что ты ноешь?
— Если даже это так. — Лицо Мошкина сделалось до неприличия суровым. — Нельзя, Лавр! Ни в коем случае! Ты ж — последний из могикан! Классический вор! Четверть века как коронован! С репутацией незапятнанной! Не чета нынешней шелупони! — С каждым произносимым словом лицо Санчо все больше наливалось кровью. Он не на шутку занервничал. — У меня сейчас отчетливо внутри звоночек дзынькнул: «опасность»!
— У тебя дзынькает, — усмехнулся Лавр. — А мне-то кто указ?
— Закон! — Санчо поднял вверх указательный палец.
— Я сам — законник.
— Но ты-то не можешь, как эти… — Не найдя подходящего слова, Мошкин неопределенно мотнул головой. — С титулами купленными. Старики обидятся. Тут, извини, — он по привычке причмокнул языком, — импичментом попахивает.
— Занудил! — Федор Павлович шутливо отвесил соратнику легкий подзатыльник. — «Импичмент»! Скажи еще «секвестр»! Я ж не придурок, Санчо. Я им только прикидываюсь. — Он прошел к двери и выглянул в коридор. — Мы повода ни одной падле не дадим принюхиваться. И вот им всем, а не импичмент! — Свернутый кукиш ткнулся под самый нос Мошкину, но уже через мгновение Лавр перешел на серьезный тон: — Перенеси братву на вечер, всех там магнумов и недорезков… Обрыдли! Факт еще установить следует, а не башкой качать раньше времени! Вели Ессентуки — пусть запрягает. Малый выезд.
Даже не удосужившись поинтересоваться, куда именно собрался выезжать вор в законе в неурочный час, Санчо понуро поднялся со стула и неспешно побрел в сторону двери. Уже от порога один раз обернулся и, кивнув на остывший обед, недовольным тоном напомнил:
— Кашу доешь.
— Это пудинг, — ехидно уточнил Лавр.
Однако, как только за Александром закрылась дверь, ни о каком пудинге Лавриков, естественно, и не вспомнил. Он быстро вернулся к столу, сел в кресло и придвинул к себе телефонный аппарат. По памяти набрал нужный ему номер и включил громкую связь. В ожидании соединения нервно забарабанил пальцами по столешнице. После нескольких длинных гудков до него донесся-таки холодный, синтезированный на компьютере женский голос.
— Добрый день. Вы дозвонились в приемную заместителя министра здравоохранения…
— Знаю, — проворчал авторитет.
— …пожалуйста, продиктуйте на автоответчик сообщение, жалобу или предложение и свой контактный телефон. Мы с вами свяжемся.
— Ага, — хмыкнул Лавр. — Придумали лапшу на уши трудящихся. — Он склонился к телефону и сурово произнес, обращаясь к невидимой оппонентке: — Слышь, милая! Лавриков на проводе. Ну-ка, быстренько трубку подними и с гражданином начальником меня живенько сконтактируй!
«Милая» не заставила клиента дважды повторять просьбу. В динамике раздалась пара глухих щелчков, затем обрывок музыки, и в итоге живой мужской голос бодро произнес:
— Федор Палыч? Рад слышать!
Лавр решительно поднял трубку, и процесс громкой, на весь его кабинет связи автоматически прервался.
Читать дальше
Например, описания внешности мало того что постоянно повторяются, но еще и возникают в тексте как-то внезапно, не совсем уместно. Диалоги - отдельно, описания - отдельно, действия и размышления тоже как-то отдельно, словно это не единый текст, а микс.
Очень странное впечатление. Будто проверяешь школьное изложение.