Фрэнк Грубер - Монахи-молчальники

— Завтра — да. Но не сегодня. Я уже приглашен.

— Уже? Так скоро? — Француз неожиданно подмигнул. — Ох уж эти мне американцы! Вы даром времени не теряете. Вы нашли… э… компаньона — женщину? Если нет, то я могу позвонить, и у вас — фьюить! — такая сразу же появится.

— Уже нет необходимости.

— Она француженка? Во Франции следует быть осторожным. Впрочем, как и везде, мистер Танкред. В отеле можно встретить… — Он пожал плечами. — Послушайте меня, я прочел вашу книгу и знаю, что вы солдат. Вы прослужили в армии много лет. Во многих странах. И даже во Франции, если я верно запомнил?

— Да, — признался Танкред. — Я был здесь в 1944-м. И в 1945-м также.

— Конечно. Увы, меня схватили в 1940-м. Не разрешили покидать Париж. Это было трудное время. Нацисты… — Симон содрогнулся. — Не то время, о котором мы, французы, любим вспоминать. По крайней мере, до тех пор, пока не выгнали их прочь. Конечно, с помощью американцев. Я сам был в Сопротивлении. И в один прекрасный день, в декабре 1944-го… — Его вновь бросило в дрожь. — Так, небольшой эпизод. Тогда, значит, завтра вечером, мистер Танкред? Мы будем ждать вас.

— Хочу вас кое о чем спросить, мистер Симон, — проговорил тот. — Несколько лет назад во Франции была издана небольшая книжка с биографией Аттилы. Ее написал Марсель Давен…

— Марсель Дав… — Лицо агента ничего не выражало. — Давен… что-то не припомню такого.

— Возможно, он был коллаборационистом…

— Были и такие свиньи, мистер Танкред. Мучительно говорить об этом, но действительно нашлись французы, которые служили нацистам. И Марсель Давен один из них. Свинья!

— Выходит, вы его знаете?

— Знаю — не то слово, — огрызнулся Симон. — К сожалению, должен признаться, что был знаком с этим типом.

— Я бы хотел с ним встретиться.

— Нет! О нет! — воскликнул Симон. — Свинья, подобная Давену… и такой человек, как вы! Такого не должно быть, месье. Вы же были американским солдатом во время войны. А я… я был в Сопротивлении. Это никак не вяжется.

— Он написал книгу об Аттиле, — пояснил Танкред. — Несомненно, для этого ему пришлось проделать большую изыскательскую работу. Забудем на миг политические взгляды Давена, ибо сама по себе книга превосходна, а я бы хотел поговорить с ним о книге.

— Но он приспешник, месье. Никому не следует говорить с нацистом. Нет, если можно без этого обойтись. Аттила… — Внезапно его глаза зажглись. — Я вижу, вы собираетесь сравнить Аттилу с Гитлером? Да, конечно, налицо огромное сходство. Он тоже был мясником, этот Аттила. Вторгся в мою страну как Гитлер, уничтожал наш народ и имел своих коллаборационистов. Французы…

— Они тогда еще не были французами, — поправил Танкред. — Смесь кельтов и германцев. Немного от римлян и вандалов. Они стали французами значительно позже.

— Ах да, вы же ученый. Историк. Для вас страницы истории читабельны и понятны. Вы знаете историю моей страны, моего народа лучше, чем даже большинство из нас, которые всю свою жизнь были французами. И пишете с большой симпатией к нашим праотцам. В вашей новелле, мистер Танкред, вы живописали бедствия галльского народа в их долгой борьбе против агрессора, могущественного Рима…

— Мистер Давен, — перебил Танкред литературного агента. — Вы знаете, где он сейчас живет?

— Где он прозябает? Бежал вместе со свиньями, когда мы вышибли их из Франции. Германия — вот где он сейчас. Если все еще жив, о чем не могу думать без сожаления. Я не слышал о нем уже много лет. Он не опубликовал ничего с войны. По крайней мере, во Франции. В Германии?.. Я не читаю немецких книг. Этот язык вообще не подходит цивилизованным людям.

— Немецкий — прародитель английского языка, — напомнил Танкред.

— Грубятина, сплошная гортанщина! Словом, мерзость, — продолжал стоять на своем Симон. — Французский — это язык кавалеров, отточенный, культурный язык… Давен живет в Гамбурге.

— В Гамбурге?

— Так я слышал.

Сидящий на стуле лицом к двери мужчина был смуглым, тощим, лет сорока пяти, с густыми бровями и раскосыми глазами. Острый, орлиный нос придавал ему хищный вид.

Танкред застыл как вкопанный в дверях своего номера в отеле.

— Входите, мистер Танкред, — пригласил смуглолицый, — нам и прежде доводилось делить на двоих одно помещение.

— Кто вы? — окрысился Танкред.

— Я написал вам письмо, и вы ответили.

— Вы Л’Эстранж?

Смуглолицый пожал плечами:

— Это не то имя, на которое я откликался, когда много лет назад мы с вами вместе провели ночь в одном помещении.