Олег Рой - Тайный шифр художника

Я невесело усмехнулся. Как хорошо я ее понимал…

– Знаете, Грек, не то чтобы я завидовала другим, – продолжала Вика. – Но мне просто обидно. Зависть и обида – это ведь разные чувства? Я не хочу, чтобы другим было плохо, но я хочу, чтобы и мне было не хуже. Почему я, к примеру, не могу себе позволить съездить на выходные в Петербург? По музеям походить или просто по городу погулять – он ведь сам весь сплошной музей. Я это знаю, хоть и ни разу там не была. И стоит-то такая поездка не так уж дорого – а мне не по карману. И я решила, что как получу деньги – так первым делом махну в Санкт-Петербург. – Она грустно улыбнулась. – Но правду говорят, что загад не бывает богат. С неба на меня ничего не свалится, придется решать свои проблемы по-другому. Я очень люблю свою работу в театре, но, видимо, все-таки придется ее сменить. Другие же как-то устраиваются! Кто-то челноком за границу ездит, кто-то «Гербалайфом» торгует… Две мои подруги на фирмах работают, говорят, не так сложно туда попасть, надо только английский и компьютер знать. А английский у меня хороший, только вот компьютера я никогда еще в глаза не видела, только в кино…

– У нас на работе есть компьютеры, могу вас научить, – спешно предложил я. – Но и с рисунками Зеленцова еще не все потеряно…

Однако на этот раз Вика, похоже, меня уже не слушала, думала о чем-то своем. А потом вдруг спросила:

– Скажите, а остальные зэки… сокамерники этого вашего Угрюмого… Что с ними? Они живы?

– Да вроде… – Я несколько опешил от такой резкой смены темы. – Четверо еще в полном порядке. Один в монахи подался, другой куда-то на Урал, еще двое живут в вашем любимом Санкт-Петербурге.

– И они ничего не знают?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею. Может, и знают. Если смотрят телевизор и читают газеты, то могут и узнать. Плюс у них, в криминальном мире, своя система связи хорошо налажена, этакое своеобразное сарафанное радио. Угрюмый несколько раз об этом говорил. Мол, я бы и без тебя мог узнать про корешей, по своим каналам, да светиться не хотел. Да и заказчик требовал официальных документов, а не просто информации на словах.

– Все равно, наверное, стоит их предупредить, – решила Вика. – Чтобы были осторожнее. Кто бы ни был этот маньяк, он в любую минуту может добраться и до них.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал я.

Вика взглянула на часы и ахнула.

– Ой, уже так поздно! Мне ж на работе голову оторвут!

И заторопилась, подхватила свою сумочку, цветы и вскочила со скамейки. Я еле сумел задержать ее еще на полминуты, чтобы Вика, наконец, все-таки записала номера моих телефонов. Что было приятно – она сразу внесла их в записную книжку, а не черканула где-то на листочке, которые обычно так легко теряются.

Телефон зазвонил поздним вечером, около одиннадцати. Мама и папа давно легли, я тоже разложил свой диван, валялся на нем, читая «Стальную крысу» Гарри Гаррисона, и поторопился снять трубку, чтобы энергичный трезвон не разбудил родителей. Конечно, я всей душой надеялся, что звонит Вика. Но, конечно, это была не она. Да и звонки необычные, слишком частые – значит, межгород.

– Могу я поговорить с Феофаном? – произнес незнакомый женский голос. Низкий, вкрадчивый, как мне показалось, немного усталый. И еще – очень, я даже не знаю, как это описать, аристократический, что ли. Не манерный, но именно такой голос, который должен принадлежать особе голубых кровей. По одной фразе было ясно: говорит не баба и даже не женщина, а дама.

– Слушаю вас. – Я даже немного растерялся. Среди моих знакомых точно не было никого с таким голосом.

– Добрый вечер, Феофан, – поздоровалась таинственная собеседница. – Извините за поздний звонок, я хотела застать вас наверняка.

– У вас получилось, – подтвердил я. – Простите, а с кем я говорю?

– Лично мы с вами не знакомы, – послышалось в трубке, – поскольку раньше общались только через Виссариона.

– Вы представляете фонд? – догадался я, здорово, признаться, обалдев от такого поворота событий. Вот уж чего не ожидал – так не ожидал.

– Да, я помощница герра Бегерита, – подтвердила дама. – Я сотрудничала с Виссарионом, он рассказал мне о вас и дал ваши координаты.

– Виссарион умер на прошлой неделе, – сказал я, хотя почти не сомневался, что моей собеседнице об этом известно. И оказался прав.

– Да, я знаю. – Голос в трубке слегка дрогнул. – Это для нас большая потеря… Мне очень жаль.

Интересно, чего ей жаль? – усмехнулся я про себя. Погибшего человека или картины на его спине? Почему-то мне казалось, что именно картины. И не как безвозвратно утерянного произведения искусства, а как упущенного источника хорошего дохода.