Сэм Льювеллин - Кровавый апельсин

— "Банк" повторяет маневр, — сообщил Чарли.

Я вырвал у Скотто шкот. Парус обезветрился. Наш катамаран чуть замедлил бег. И в ту же минуту я увидел, как два других слишком разогнавшихся катамарана вырвались за линию старта.

— Держись! — приободрил я Скотто. Тот пригнулся и схватился за рукоять.

— Два, один, — бормотал он. Выстрел!

Под правым корпусом, на расстоянии всего какого-нибудь фута от него, промелькнул буй.

— Готовьтесь к оверштагу! — приказал я. — Держись под ветром, крути штурвал.

Яхта начала по широкой дуге разворачиваться направо. За кормой оставался пенный след. Фок грозно ревел. С причала неслись восторженные крики болельщиков.

Над головой хлестали снасти. При новом повороте паруса наполнились ветром. Лебедки кливера затянули свою длинную скрипучую песню. Правый корпус задрался вверх, так что корму залило белой шипящей пеной, словно была откупорена гигантская бутылка шампанского.

— Славно! — воскликнул Чарли Эгаттер.

И катамаран «Секретное, оружие», возглавляя гонки, помчался по Каналу.

Море разыгралось. Прилив, несущий к берегу свои могучие воды, боролся со встречным ветром. Укрывшись от ветра в тесной каюте, я наблюдал за носом катамарана, зарывающимся в волны, и тяжелыми валами, обрушивающимися на палубу. Втянув голову в плечи, вполголоса чертыхался Нодди. Но я оставался глух к его стенаниям, сосредоточив все внимание на вырисовывавшихся в просвете под кливером серых очертаниях Омонвилла.

Первые четыре мили стоили нам великих трудов, и ход катамарана сильно замедлился. Правда, и остальные сбавили темп. Два тримарана перегнали нас и, пользуясь своими преимуществами движения по ветру, потихоньку начали отрываться от общей группы. Один из них; ярко-зеленый, казался горбатым из-за глубокой выемки в грот-парусе. «Виль де Жожа» Жан-Люка Жарре. Я видел, как он оглядывается по сторонам, его белые зубы поблескивали в надменной усмешке. Он помахал мне свободной рукой. Зеленый нос его суденышка нырнул между двумя волнами. Взметнулась туча брызг. На палубе рядом с Жарре виднелись еще чьи-то фигуры. Одна из них приветственно махнула рукой.

— Хей! — удивился Чарли. — Так это ж та пташка, Агнес! А ведь я даже не знал, что она вернулась в Шербур.

Легкий укол недоумения мгновенно перерос в ярость. Мне до смерти захотелось врезать кулаком в ненавистное лицо Жарре.

— Убери этот чертов грот! — прикрикнул я. Очередная волна с клекотом захлестнула нос. Добрая бадья морской воды угодила мне прямо в лицо. Я зажмурился.

Берег медленно таял вдали. Наступил час отлива, волны улеглись, и плыть стало значительно легче. Наш парусник уже не шлепался носом и днищем о каждую волну, а разрезал их, словно нож. Мы снова завели мотор.

— Вон Джон плывет! — кивнул куда-то за мою спину Чарли.

Я обернулся через левое плечо. Между катамараном и берегом виднелось целое море парусов — должно быть, основная группа гонки. В первой трети общей кучи легко скользили по воде ярко-оранжевые корпуса катамарана Джона Доусона.

Зарываясь подветренным корпусом в волны, яхта «Секретное оружие» шла к серому горизонту. Мы были примерно в двух часах от маяка, если ориентироваться на мыс Хейг. Тримараны впереди перестали удаляться, но не оттого, что сбавили скорость: мы оседлали отлив, несущий нас со скоростью около двух узлов. Смеется тот, кто смеется последним, Жарре, подумал я, но тут же одернул себя: нам предстоял еще очень долгий путь.

— Неплохо идем, — заметил Скотто.

Я кивнул. Но после получаса гонок, конечно, еще рано расслабляться и почивать на лаврах. Особенно когда первая цель лежит за Каскетским маяком. И между нами еще весь северный конец острова Олдерни.

Я пробежал глазами по сплетению снастей. Неопытному глазу этот хаос перепутанных канатов напомнил бы, вероятно, тарелку макарон. Мне же он говорил гораздо больше — об идущем полным ходом, отлично оснащенном катамаране. Никто из нас не произносил теперь слова: слышался только плеск воды за бортом да стук волн, ударяющихся о полые корпуса.

Вдали слева по борту проносилась земля. Основная часть флотилии по-прежнему держалась одной группой. А мы тем временем здорово забрали к северу от румба, на котором лежал кратчайший путь от Шербура до места поворота близ Олдерни.

— Может, ляжем на другой галс? — спросил я Чарли.

Тот покачал головой.

— Большой отлив, — пояснил он.

Я кивнул, ощутив вдруг, как натирает шею резиновый воротник непромокаемого костюма. Приливы и отливы превращали пролив в безбрежную соленую реку, которая четыре раза в день прихотливо меняла свое направление. Мысы Шербурского полуострова огромными каменными пальцами выдавались в эту реку, преграждая ей путь. Во время весенних приливов течение в просвете между мысом Хейг и островом Олдерни могло достигать скорости девяти узлов. Если вам хочется на собственной шкуре испытать, что значит идти под парусом против силы такого прилива, такой забег — самое подходящее для этого мероприятие.