Сэм Льювеллин - Кровавый апельсин

Промокший и раздосадованный, я вышел на палубу. Было такое ощущение, что Алан опять сбежал. Я поднялся на крышу каюты. Швартовы, отданные с носа и с кормы катера, тянулись наверх, к кнехтам на пирсе. Все как положено.

Я прошел на нос. Алан уже мог быть где угодно. Глаза мои машинально скользнули по палубе. То, что я увидел, привело меня в состояние величайшего изумления.

Швартуясь у причала, принято заводить швартовы на берег. И вполне распространено правило отдавать при этом якорь. Но если ты не полный идиот, то пропустишь при этом якорный канат под мерным ограждением, через полуклюз. Но почему же якорный канат катера оказался переброшен через леер?

Я нагнулся и попытался поднять якорь.

Он оказался очень тяжел. Слишком тяжел для катера таких размеров. Я потянул изо всех сил — но с тем же результатом. Он просто не поддавался. Ухватившись за носовую утку, я склонился над водой, пытаясь разглядеть, в чем там дело. Мне немного помогал свет от фонаря волнореза.

Снизу на меня смотрели глаза.

Вскрикнув, я отпрянул и грохнулся на крышку каюты. Сердце стучало как пулемет. Отдышавшись и взяв себя в руки, я вернулся к борту и еще раз взглянул вниз.

Глаза были там же. Мертвенно-бледное лицо временами приобретало розовый оттенок — очевидно, из-за преломления в воде света красных фонарей волнореза. Довольно отчетливо были видны руки и ноги — человек был одет в белую униформу экипажа «Геклы». Впрочем, на костюм мне смотреть было незачем: этого человека я знал в лицо.

Это был Алан Бартон. Якорный канат обмотался вокруг его правой руки. Он не дышал и, пожалуй, никогда уже больше дышать не будет.

Полицейский участок я покинул лишь в полночь. Экспертиза установила, что Алан скончался за час до моего приезда. Как только до полиции дошло, что я не мог добраться из пултнийского яхт-клуба до Сихэма раньше, чем все это случилось, они сообщили, что, кроме всего прочего, на черепе обнаружили большую ссадину. Рана вполне соответствовала по расположению и размерам тому предположению, что он сам треснулся головой о леерную стойку. В результате они пришли к заключению, что он случайно запутался рукой в тросе, сбрасывая якорь, и тот утащил его за собой. А по пути Алану удалось еще как следует приложиться головой.

Такое объяснение, судя по всему, вполне удовлетворяло полицию Сихэма, списавшую происшествие на несчастный случай. Они даже сказали, что встречались с парнем и раньше.

Возвращаясь по длинной извилистой дороге в Пултни, я вдруг подумал о том, что прежде не приходило мне в голову. Во-первых, весьма странно запутаться в якоре в тот момент, когда ты уже завел и закрепил швартовые концы у надежного причала, а во-вторых, Алан явно спасал свою жизнь, напав на меня, а потом бежав; но причины такого поведения пока не ясны.

Ночь прошла ужасно. Стоило мне прикрыть веки, и тут же перед глазами вставало мертвенно-бледное лицо и застывший взгляд из-под воды. Утром, когда Мэй прибежала ко мне в постель, я крепко обнял ее.

— Не надо, — испугалась она. — Ты меня сломаешь!

Я почитал ей вслух «Ласточек и амазонок», радуясь, как там в книжке все хорошо и просто. Потом она села и стала расчесывать волосы.

— Кстати, — вспомнила она, не прекращая своего занятия. — Эта иностранка опять звонила тебе.

Я пил свой утренний кофе, листал газеты и наблюдал в окно, как по деревьям, растущим на нашей лужайке, вверх и вниз сновали забавные птички — поползни. Роса бриллиантами сверкала на изумрудной зелени газона под ярким, ласковым солнцем. Но вот первая страница «Вестерн морнинг ньюс» показалась мне черной: в правом нижнем углу крупными буквами было набрано: «В СИХЭМЕ ОБНАРУЖЕН ТРУП». Я отвлекся от созерцания газона и стал читать о том, какое несчастье произошло с Аланом Бартоном, который случайно попал рукой в петлю якорного троса.

После того, как я вернулся, проводив Мэй на автобус, зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал женский голос:

— Это Агнес де Сталь. — Я узнал ее мгновенно. — Очень жаль, что нам не удалось вчера пообедать.

— Я хочу поблагодарить вас за проявленное участие ко мне там, на мостике.

— Не стоит благодарности. — Она хорошо, по-доброму рассмеялась. — Как вы думаете, мы не могли бы побеседовать сегодня? Может, позавтракаем вместе?

— С удовольствием, — отозвался я. — А о чем вы хотите поговорить?

— О вас. И о вашей лодке. Я работаю в «Пари Уик-энд» и полагаю, что нашим читателям будет интересно узнать об англичанине, у которого есть судно, способное доставить французским яхтсменам много неприятностей.