Сэм Льювеллин - Тросовый талреп

— Ух ты! — сказала Фиона.

Там были мы с Проспером, позирующие с аквалангами и ластами на пляже Вирджин-Горды. И там была Ви на Тортоле, со своей коричневой испанской кожей, сверкающей от солнца, с глазами, застекленевшими от счастья и таблеток туинала, чокающаяся бокалами с Роком Хадсоном на интимной вечеринке. Были там и дюжины всевозможных коричневых, сверкающих лиц за длинными столами под пальмами. С голубым морем на заднем плане, со шхунами, стоящими на якоре.

— Это выглядит почти невыносимо, — сухо заметила Фиона. Я ее не послушался и сказал:

— Позволь мне посмотреть еще вот эту. — Я вытащил заинтересовавшую меня фотографию из зажимов.

Одним из способов, которыми Ви убивала время в промежутках между звонками ее агента раз в три месяца, был волшебный фонарь. Поскольку она была слишком тщеславна, чтобы носить очки, она пользовалась увеличительным стеклом. Я принес в гостиную увеличитель, включил его и посмотрел на фотографию.

Зубы Ви были огромными, как и ямочка на подбородке Хадсона. Подальше за столом выплыло мое собственное лицо, пьяно смеющееся, поскольку я как раз кормил с рук бананом какую-то девицу. В конце стола, подальше от фотокамеры, лица были очень маленькими, но не настолько, чтобы стать неузнаваемыми. Я изо всех сил всматривался в них.

Там был Том Финн, режиссер, полуседой и в темных очках. Но интересовал меня отнюдь не Том Финн, а мужчина, с которым он разговаривал. Бородатый, с белесыми волосами до плеч и с массивным загорелым лицом. Я видел его на прошлой неделе. Правда, волосы его теперь были коротко острижены и он сбрил бороду. Однако лицо бородача с белесыми волосами до плеч — это лицо Курта Мансини.

Я вытащил фотографию из держателя и запихнул в карман. Любое снаряжение могло оказаться полезным на том пути, на который я встал.

На следующее утро я забрал свой старенький «мерседес-универсал» от магазинчика морских принадлежностей Невилла Спирмена и покатил в сельскую больницу, где врачи и сдали мне с рук на руки Ви, сопроводив эту процедуру скорбным вариантом вздоха облегчения, практикуемым в системе здравоохранения. Они снабдили меня небольшим запасом таблеток, которые должны были продержать Ви в спокойном состоянии ближайшие трое суток. Я отвез ее домой и уложил в постель.

— Ужасно чисто, — пробормотала она и заснула.

А я позвонил в Роттердам управляющему компании «Бэч АГ» по юридическим вопросам и договорился с ним о встрече на следующее утро.

— Что ты собираешься делать? — спросила Фиона.

— Выяснить, что находится в этих бочках, — сказал я. — И кому они принадлежат. И сделать, что удастся, для Морэг.

— Поосторожнее там.

— Ты тоже, — сказал я.

Она ловко пристроилась в мои объятия. В тот момент я боялся, что именно ей-то и предстоят неприятности.

Попозже, тем же утром, я притормозил у своего дома в Клифтоне, чтобы забрать кое-какую одежонку. Чилийка Долорес, которой я сдал комнату, сушила свое нижнее белье на решетке в кухне. На этой неделе она носила алые цвета. Восточные ковры в гостиной были чистыми, книги от пола и до потолка — пыльными, герань — политой. Все было готово принять отшельника Фрэзера и переправить его в контору на Садовой улице.

В спальне, в стенном шкафу, я нашел нужную мне одежду. Выходя из подъезда, я даже не обернулся.

«Мерседес» шел хорошо. К половине четвертого я добрался до автострады М-25. При таких темпах я приеду к парому смехотворно рано. Поэтому я повернул в сторону Лондона, остановился у телефонной будки на улице Хаммерсмит и набрал тот номер, который Чарли Эгаттер вытянул из Ники Чарлстона. Отозвался томный девичий голос:

— "Рафаэль".

Где-то в «Рафаэле» звучала музыка.

— Эрик там? — спросил я.

— Он как раз сейчас стрижет, — сказала она. — А кто его спрашивает?

— Это не важно, — буркнул я. — Я просто подъеду.

Она дала мне адрес — небольшая улочка к югу от Рыцарского моста. Я оставил «мерседес» на стоянке и взял такси. «Рафаэль» был не Бог весть каким парикмахерским салоном. Большое окно, внутренняя отделка из листов железа, очищенных пескоструйным аппаратом, и кресла из кафе-мороженого. На стене красовались рекламные объявления из журнала «Вог» и фотографии модных моделей с лебедиными шейками и искусно вылепленными пучками волос. Две девицы с прическами, напоминающими формованный полиэтилен, прервали свою беседу, чтобы показать мне Эрика.

Он оказался крупным парнем лет двадцати, в синевато-серых брюках и такой же рубашке, со стрижкой, похожей на миску с пудингом. Он мазал какой-то отвратительной пастой волосы миловидной девушки и хвастался перед ней, как он лихо отпаял кому-то прошлой ночью.