Вирджиния Коффман - Тайна Голубых Болот / Из сборника «Замок в лунном свете». /

— Во всем этом театре виноваты только драгоцен­ности. Как Шиллер, так и мисс Эмилия одержимы идеей их разыскать. Если вы позволите, я бы охотно взяла с собой Пена.

— Значит, вы изменили свое мнение о молодом шалопае? — спросил он обрадованно.

Я рассказала ему о мышах. Он посмеялся, и мы решили окончательно, что меня и Шиллера будет сопровождать Пен. За рулем будет Леокадия, которой все равно нужно в деревню по своим делам.

Пен поважничал перед сестрой, что ему доверили сопровождение двух дам и больного Шиллера.

Домашний учитель был очень бледен, что придавало его лицу романтичность.

— Не опасаетесь ли вы путешествия с таким редкостным грузом? — спросил меня капитан озабоченно.

— Возможно, вы подвергаетесь гораздо большей опасности, оставаясь здесь с двумя темпераментными дамами, — ответила я улыбаясь.

— Это верно, но моя дочь, не теряя времени, уже принялась за поиски драгоценностей.

Мы с Леокадией помогли Францу Шиллеру залезть в лодку. Затем туда же прыгнул Пен. Чтобы избежать взгляда капитана, я озабоченно склонилась над учителем и поправила повязку на его голове. Но мне все равно не удалось избежать напутствий капитана.

— Пен, если ты не доставишь мисс Ливию обратно в целости и сохранности, лучше не показывайся мне на глаза, — прокричал он своему сыну.

И мы тронулись в путь.

Мы были уже довольно долго в пути, когда я вдруг заметила, что Пен и домашний учитель очень внимательно изучают меня. Но несколько, секунд спустя наше внимание было приковано к лодке, которую на месте слияния с одним из рукавов реки развернуло и закрутило так, что Пен с Леокадией ничего не могли сделать.

Я испуганно бросилась к Шиллеру, которого, когда закружило лодку, начало швырять из стороны в сторону. Его лицо было таким же белым, как и повязка на голове. Он повел измученным взглядом вокруг и, когда я протянула руки, стараясь защитить его голову от ударов, мгновенно схватил ,меня и прижал к себе с такой силой, что я засомневалась в его болезни.

Его губы касались моей шеи, и я услышала его жаркий шепот:

— Теперь вы знаете, почему я не хотел плыть с капитаном.

Я сердито высвободилась из его объятий и лихора­дочно соображала, насколько он в действительности болен.

Наше дальнейшее путешествие вверх по реке про­ходило без осложнений. Нужно было только избегать узких, заросших камышом проток. Когда Пен, пытаясь избежать такой протоки, сильными движениями раска­чал лодку, Леокадия склонилась над Францем Шилле­ром и нежно погладила его по руке.

— Вы плохо себя чувствуете? Нет? Мы уже скоро будем на месте. Там вы отдохнете.

Я с любопытством взглянула на Шиллера и даже слегка устыдилась, что подвергла его болезненное состояние сомнению.

Он устало закрыл глаза, улыбнулся и тихо произнес:

— Спасибо. Ты очень добра.

Спустя некоторое время мы снова попали в водово­рот. Длинные, тонкие, достигающие поверхности воды растения намертво охватили днище нашей лодки. Я осторожно наклонилась над водой и потихоньку развела растения в стороны. Вчерашняя буря взбаламутила и подняла все со дна. Поэтому мы с облегчением вздохнули, когда Леокадия объявила, что мы проделали уже половину пути.

До сих пор нам не встретилось ни души. Кругом царила мертвая тишина, поэтому, наверное, нас так напугали пронзительные звуки, неожиданно раздавши­еся в тишине…

Ничуть не испугавшаяся Леокадия, выросшая в этих местах и хорошо знавшая их, пояснила:

— Это дикие гуси. Самцы зовут своих подруг.

Пен и Франц Шиллер рассмеялись, и лишь мне было абсолютно не до смеха. Эти пронзительные звуки повторились и наполнили лесную глушь разрывающей сердце музыкой.

Вдруг наша лодка резко остановилась, наткнувшись на толщу камыша. От неожиданного толчка я, не удержавшись, упала в воду, и длинные, змееобразные растения крепко обхватили меня, пытаясь затянуть в глубину.

До меня долетел чей-то испуганный крик. Я желала только одного — чтобы это не был крик Пена о помощи.

Я потеряла ботинки, но, слава Богу, не сознание, иначе бы наверняка захлебнулась. Беспомощно хлопала я руками вокруг себя по воде, но мои движения становились все медленнее, и я настолько ослабла, что с трудом держалась на поверхности. И где же берег? Каждый раз, когда трясущиеся пальцы пытались найти какую-нибудь опору, в руках у меня оказывалась только речная грязь.

Я уже почти потеряла надежду и полагала, что эти камыши и водоросли никогда не отпустят меня, когда мои ноги неожиданно почувствовали твердую опору.