Сара Воэн - Анатомия скандала

— Джеймс? — вяло встрепенулся Ник.

— Выпей, друг. — Джордж протянул ему свой бокал. — Или вот кокаину нюхни… Давай, чувак! — Он вскочил и обхватил Джеймса тощей жилистой рукой.

— Не сейчас, Джордж. — Высвободиться из его хватки было несложно, но Джеймс сделал это элегантно, не давая волю гневу.

— Джеймс! — возмутился обиженный Джордж, но Джеймс решительно прошел на балкон. Ему нет дела до этих лузеров, важен лишь Том, его лучший друг в последние вот уже десять лет, сидевший сейчас с идиотской блаженной улыбкой.

— Том, иди-ка сюда, приятель. — Джеймс готов был схватить обмякшего Тома за плечи и трясти, как грушу. — Пора, пора идти, парень. Тебе это не нужно, тебе не нужен чертов героин. — Он перешел на шепот. Потом схватил Тома за щеки и уставился ему в глаза, силясь взглядом привести в чувство. Он не повышал голос, хотя его трясло от ярости и глубокой жалости, забурливших и взорвавшихся холодным, зловещим шепотом: — Герыч и кокаин — разные вещи, ты, идиот!

— Что-о-о? — протянул Том. Выражение его лица было мягким, щеки разгорелись. — Я люблю тебя…

— Ладно, ладно, давай-ка уберемся отсюда прямо сейчас, ясно? — Злость придала Джеймсу сил: он приподнял Тома и взвалил на себя все его восемьдесят килограммов. — Ты не хочешь быть таким, как он. — Он кивнул на Достопочтенного Алека, которого совсем развезло у края балкона. — Стоп, а ему не много?

— А-а-а?

— Лучше и это забрать, чтобы он догоняться не полез. Так, на всякий случай. — Джеймс скомкал обожженную фольгу и сунул поглубже в карман. Пальцы обожгло жаром неостывшего листа. От этого прикосновения Джеймс показался себя грязным. — Пойдем, а ну, пошли! — Он забросил руку Тома себе на плечо и потащил друга к двери.

— Не-е-е, я… здесь останусь… — Ноги Тома волочились по полу.

— Обойдешься! — От гнева Джеймс был как натянутая струна. — Я тебя здесь не оставлю, ты не какой-нибудь вонючий торчок!

В глазах Тома наконец мелькнуло что-то похожее на понимание.

— Ладно…

— Да идем же отсюда на фиг! — Джеймс не мог объяснить, отчего ему вдруг так захотелось уйти, но желание было непреодолимым. Такой прилив адреналина он иногда ощущал на старте гонки. Его лучший друг не ускользнет от него, безвольно поддавшись тому, что высосет из него здоровье или вообще уничтожит. Наркотик — это неуправляемая неизвестность, которая, как понимал Джеймс, способна быстро поработить Тома — или стать грязным секретом, который будет разлагаться и заражать все вокруг.

Джеймс тащил Тома к дверям, шепча слова ободрения и утешаясь тем, что Том, вялый от наркотика, все-таки позволял себя вести, тяжело навалившись на него.

— Мы сейчас уйдем, Алек ничего не скажет, а другие и не заметят.

— Голова кружится…

— А, ну да, от этого и не такое бывает. — Он провел Тома мимо остальных, ощущая предательский комок фольги, царапавший его ногу через карман.

— Мы отчалили! — крикнул Джеймс в обшитые дубом комнаты, где Ник и Джордж втягивали очередные дорожки кокаина. — Пойдем разбудим Соф. Том со мной.

Их проводили буйным ревом:

— Повезло девчонке!

— А она с двумя справится?

— А третьего ей не надо? — выдал Джордж.

— Все, пока. — Джеймс, не поддаваясь на провокации, почти выпихнул Тома на лестницу. Дубовая дверь скрипнула, словно вздохнув с облегчением.

И они ушли — Джеймс практически нес Тома три лестничных марша, поддерживая на вытертых ступенях, когда голова у того кружилась особенно сильно. Во дворе Том перегнулся через живую изгородь, и его бурно вырвало.

— Лучше?

— Жарко. — У него горели щеки. — И голова кружится.

— Знаешь, пойдем отсюда подальше.

Они побрели через двор ко вторым воротам. Джеймс вел приятеля, требуя, чтобы Том пошевеливался. Время было позднее, навстречу им никто не попался. Выходя с территории колледжа Медоуз, они оглянулись на корпус, ища глазами комнату Алека. Окна были по-прежнему широко распахнуты, а на балконе фигура в кремовой шелковой рубашке и расстегнутом жилете подставила лицо луне. На лице было написано блаженство.

— Что за идиот! Небось возомнил, что умеет летать! — Джеймс покачал головой и пошел вперед, с усилием таща за собой Тома. И лишь в воротах у него мелькнула страшная мысль.

Сзади послышался жуткий крик, полный безумного веселья. Он продлился лишь долю секунды — за ним последовал тяжелый глухой удар тела о гравий. С крыши поползла, звонко стукаясь о землю, черепица.

— Черт! Бежим! — Инстинкт не подвел его. Внутри у Джеймса все превратилось в лед, и он кинулся бежать.