Сара Воэн - Анатомия скандала

— О да, — протянула Эли с горьким гортанным смехом. — Помнишь Холли? Холли Берри?

У Софи шевельнулись волосы от тягостного предчувствия и образа полузабытой девушки, о которой она недавно вспоминала.

— Да, да, конечно! Я как раз ее вспоминала несколько месяцев назад — мне ее кое-кто напомнил…

— Вас распределили к одному тьютору.

— Да, но это недолго продлилось. Мы очень дружно жили весь семестр, но в конце первого курса Холли бросила учебу. Я так и не узнала, почему. — Софи помолчала. — Простите, я не знала, что вы дружили.

— Ну еще бы. Ты меня даже не помнишь.

— Довольно смутно. — Обескураженная Софи попыталась направить разговор в менее бурные воды. — Как она поживает? Вы с ней общаетесь?

— Да, я с ней общаюсь. — Несколько секунд Эли смотрела на Софи, затем откинулась на спинку скамьи и уставилась прямо перед собой, на верхние окна в середине корпуса, под солнечными часами.

Софи, озадаченная таким поведением, ждала, все более проникаясь предчувствием, что эта пьяная, но с хорошо подвешенным языком особа вот-вот бросит эмоциональную гранату.

— Что касается того, как она поживает… Нормально. Прекрасная карьера, не замужем, без детей…

— А чем она занимается? — уцепилась за соломинку Софи.

Эли повернула голову и уставилась на собеседницу:

— Она стала адвокатом.

Софи бросило в дрожь, воздух вокруг вдруг стал ледяным, все чувства мгновенно обострились. Старательная Холли — толстенькая, вся такая правильная, почти хорошенькая, довольно милая, очень наивная — и вдруг адвокат! На ум Софи пришла Кейт Вудкрофт, но она сразу отмахнулась от этой мысли: такое уж точно невозможно. Однако получается, эта Холли завоевала не менее влиятельное и авторитетное положение, чем она, Софи!

— Там была ее комната. — Эли указала взглядом. — Там я ее и нашла на следующий день. Она сидела запершись, и я целых двадцать минут убеждала ее открыть. Когда я вошла, она не позволила к себе притронуться, обхватила себя руками, напялила мешковатые обноски, которые я насилу убедила ее не носить… — Голос Эли прервался, но она тут же справилась с собой. Она больше не смотрела на Софи, поймав взглядом точку в окне под часами. — Тебя интересует, почему она ушла? Что заставило ее бросить Оксфорд, хотя она пахала как вол, чтобы сюда попасть? А что может заставить молодую девушку так поступить? — Эли повернулась к Софи.

— Не знаю. — Софи пыталась придумать любое, самое дикое объяснение, но внутри у нее вдруг стало пусто. Ей показалось, что она кубарем катится куда-то внутрь себя. Она догадалась, что́ сейчас услышит. — Она забеременела?

— Ее изнасиловали.

Сказанные шепотом, эти несколько слогов показались ружейными выстрелами, эхо от которых раскатилось по гулкому двору.

— Твой муж не в первый раз отличился, Софи, — продолжала Эли негромко и деловито, скорее с грустью, чем со злорадством. — Я это тебе говорю только потому, что я пьяна, — мне пришлось напиться, чтобы это сказать. Так что не сочти за пьяный бред… Он изнасиловал восемнадцатилетнюю девственницу в конце первого курса и, думаю, ни разу не задумался о последствиях своего поступка. Может, он даже ничего и не понял — решил, что это очередной случайный секс. Но он это совершил, и от этого никуда не деться.

Страшные колючие слова налетели на Софи, как рой жалящих насекомых. Она вскочила, готовая бежать прочь. Ноги не слушались, но сердце сильно билось, тяжелыми толчками гоня кровь к голове.

— Не говорите чепухи. — Софи понимала нелепость сказанного, но нужно было чем-то ответить. — Вы бог знает что несете! Вы лжете! Какая гадость, грязь какая!

Эли подняла на нее взгляд и едва заметно двинула плечом.

— Я не лгу. Мне очень жаль.

— Ах ты сучка ! — Софи сама опешила от вырвавшейся фразы, но инстинкт самосохранения у нее оказался сильнее, чем она думала. Она ни под каким видом не может допустить, чтобы о Джеймсе сложилось такое мнение.

Скорее прочь от этой женщины! Софи развернулась и пошла, высоко держа голову, цокая по дорожке острыми «кошачьими» каблучками. Цок, цок, цок. Спину прямо, иди вперед, не беги, ты уже почти ушла. В отчаянии Софи искала хоть какой-то просвет. Дети! Она вспомнила крепкие объятия Финна, затуманенное сомнением личико Эмили, когда ей сказали, что папа в суде из-за наговоров злой тети. Нога подвернулась, Софи оступилась, покачнулась — и неуклюже бросилась бежать. Истина обрушилась на нее, и факты с мягким щелчком, как грани кубика Рубика, встали на свои места.