Юлия Латынина - Сазан

Гуня стоял над ним, крепко ухватив в лапах автомат, и с любопытством смотрел на лежащего человека.

– Или ты полезешь в эту дырку, – сказал Гуня, или я буду стрелять.

– Гуня, – сказал Сергей, – мы не может пролезть в эту дырку. А если ты будешь стрелять, ты разбудишь Давидюка, и он тебя убьет.

Гуня озадачился.

– Слушай, – сказал Гуня, – если эта дырка понарошку, то и стрельба тоже понарошку? Значит, Давидюк ничего не услышит.

Сергей встал на ноги и сказал:

– Шизофреник!

Этого не следовало говорить. Гуня отскочил от мента, как вспугнутая мышь, и передернул затвор автомата. Сергей шагнул вперед.

– Не подходи! – заорал Гуня.

– Да вы что, Баркин?

– Не подходи, – все вы такие. Сазан такой, Шакуров такой, Давидюк такой, ты такой – как вам от Гуни чего-то надо, так Гуня добрый, а как Гуня сделал, что надо, так пошел Гуня к черту…

Вечером Шакуров вышел из квартиры в сопровождении своих новых охранников. Его ждал белый шлангообразный «Линкольн». На нем был длинный, слегка отливающий серебром плащ, и руки его, без перчаток, нервно сжимались и разжимались. Шакуров посмотрел на часы: было 10:36. Один из охранников сел за руль «Линкольна», а другой вернулся в квартиру.

В 10:52 белый «Линкольн» выехал за кольцевую и помчался по пустынному шоссе. За городом туман сгущался все больше и больше, придорожные фонари сверкали, как нимбы святых на иконах, и водителю при свете приборной доски было видно, как его седока трясет мелкая дрожь.

Когда они проехали Шилково, лицо Шакурова исказилось, он поспешно нашарил в кармане платок и прижал его к губам.

– А вы нервный, – сказал водитель.

– Остановите машину, черт вас побери.

«Ща весь фрак заблюет», – подумал водитель. Семиметровый «Линкольн» неторопливо остановился перед небольшим мостом через речку. Шакуров выскочил и побежал по откосу вниз.

Водитель пожал плечами и закурил сигарету.

Прошло минут пять. Шакуров вышел из-под моста. Он взбирался по насыпи, держа руки в карманах, и его серебрящийся плащ мягко поблескивал в тумане.

– Наблевался? – спросил водитель.

Человек в белом плаще поднялся на обочину и вынул руки из карманов. В руках у него был тяжелый пистолет с глушителем. Плащ на нем был тот же, что на Шакурове, но это был не Шакуров, а Сазан. Водитель полез в карман.

Сазан нажал на курок, водитель булькнул и завалился назад.

На обочину поднялись еще несколько людей. С пяти вечера они лежали вдоль всего двадцать девятого километра. Водителя выкинули в канаву, и парень в камуфляже уселся на его место. Сазан сел рядом и завертелся, осматриваясь: все ли в порядке?

Потом к машине подошел Шакуров. В одинаковых белых плащах они с Сазаном казались почти близнецами, – только Шакуров был чуть ниже.

– Мне с тобой не надо? – сказал он.

– Нет, Сашенька. Там будут стрелять.

– Валерий, – сказал Шакуров. – Лейтенант Тихомиров уволен из органов.

– За что?

– Я тебе говорил, что этот человек не продается. По-моему, он стрелял в Севченко. Не понимаю, почему Севченко жив.

– О, – согласился Сазан, – если он стрелял из своего пистолета, то он вряд ли попал в Севченко.

Рядом притормозил «Рейнджровер». Сазан опять вылез из «Линкольна», и его люди быстро перегрузили в машину два больших чемодана, принадлежавших тому почтенному поколению переносных вместилищ, с которыми советские офицеры возвращались из обильной трофеями Германии, а добровольцы ехали на целину. Чемоданы были как чемоданы, только на одном из них была вырезана дырочка, и в эту дырочку любопытно таращилась закрытая колпачком черная кнопка. Из ручек чемоданов торчали два красных проводка, зачищенных на концах. Чемоданы погрузили на заднее сиденье, Сазан взял проводки, соединил их и замотал изоляцией.

– Это что такое? – спросил Шакуров.

– Езжай домой, Саша.

Машина уехала, а Шакуров остался стоять на дороге. К нему потихоньку собирались люди. Подъехал «Рейнджровер» и забрал троих. Подъехал грузовик и увез еще двух. Последней подъехал синий «БМВ» Шакурова с его старым водителем. Шакуров сел в машину, та развернулась и помчалась обратно в Москву.

«Рейнджровер» проследовал за Сазаном через первый переезд. Миновав отстроенный Севченко мост, который вызвал в поселке столько неодобрительных пересудов, «Рейнджровер» остановился. Мост был небольшой, метров десять, и по случаю начинающейся весны вода в овраге, перемешанная со льдом и сухостоем, билась в метре от его бетонных опор. Андрей Городейский, недавний милиционер, вышел к середине моста, наклонился над ворчащей водой и закрепил на опоре круглую и плоскую, как пицца, противопехотную мину. На мгновение, в свете фонаря, ему бросилась надпись на опоре, выцарапанная, наверно, зимой, когда ручей был весь во льду.