Юлия Латынина - Сазан

– Я советовал шефу помириться с тобой.

Сазан выстрелил Давидюку меж глаз и побежал дальше.

– Все вы такие! – закричал Гуня. – Сазан такой, Шакуровы такой, Давидюк такой, ты такой – как вам от Гуни чего-то надо, так Гуня добрый, а как Гуня сделал что надо, так пошел Гуня к черту.

Сергей понял, что сейчас Гуня будет стрелять.

Сергей зачерпнул рукой горсть мягкого торфа и бросил Гуне в глаза.

Гуня действительно выстрелил, но Сергей успел откатиться в сторону. Сергей нырнул вперед, как утка, хватающая малька, и перехватил автомат. По пути он налетел на препятствие в виде колена Баркина. Ощущение было такое, словно на лицо надели раскаленную сковородку. Сергея бросило назад, и высоко над глазами на мгновение закачались пальмы и пробившаяся сквозь облака звезда. Потом Сергей почувствовал, что Гуня лежит на нем сверху и душит его цепкими пальцами. Все вокруг потемнело и вздыбилось, как пенка на сбегающем кофе. Мир заплясал волчком, забулькал и загукал. Сергей был спорой внутри созревшего дождевика, и чей-то громадный сапог давил шляпку дождевика. Это был его собственный сапог. Он любил давить в детстве дождевики.

Сергей открыл глаза. Гуня лежал на нем тихий и мертвый, как овощ в морозилке. Оранжереи больше не было. Выбитое взрывом стекло рухнуло вниз, сбивая по пути ветки и листья, и один из крупных осколков оцарапал Сергею плечо. Сергей пошарил глазами и увидел, что этот же осколок почти порезал шею Гуни. С Гуни на Сергея текла теплая кровь, и с неба падал холодный дождь.

Дверь в оранжерею отворилась, и на пороге возникла фигура в домашнем сюртуке.

– Боже мой, – сказала фигура, – кто-нибудь, ко мне.

Коридор за спиной фигуры был освещен светом фар от собравшихся на дороге автомобилей, и что-то в этом коридоре истово, но тихо пищало, – то ли сигнализация, то ли даже источник бесперебойного питания.

Фигура постояла, и двинулась навстречу Сергею. Сергей узнал Севченко.

Похоже было на то, что экс-министр тоже намеревался удрать с участка через кротовую норку. Или у него имелся где-то запасной аэродром.

Севченко пробежал по дорожке и споткнулся о брошенный Гуней автомат.

Он поднял автомат и посмотрел на Сергея. В оранжерее было уже довольно светло и жарко. Ослепительно пылали остатки уничтоженного взрывом караульного домика, сверкали фары «Рейнджроверов», проехавших на участок прямо поверх рухнувших ворот, и люди, выскочившие из «рейнжроверов», молча и сосредоточенно садили из гранатометов в трехэтажный деревянный дом.

– Господи, это ты? – сказал Севченко.

«Вам не стоит в меня стрелять, я уже мертвый» – хотел сказал Сергей.

Севченко лихорадочно дергал затвором автомата. Было ясно, что он плохо представлял себе, как эта штука работает.

Потом Сергей повернул голову и увидел в проеме освещенной двери другой силуэт – силуэт человека в светлом плаще и с танцующей походкой.

Севченко тоже увидел этот силуэт. Он повернулся, по-поросячьи взвизгнул и стал стрелять.

Сазан вбежал в кабинет экс-министра. Кабинет был пуст. Взрыв вышиб из изогнутых рам изящные стекла, и осколки разлетелись по всей комнате. На столе, как ни в чем не бывало, работал компьютер, – и экран, не успевший еще войти в дежурный режим, растерянно сообщал о том, что в принтере что-то не так. В принтере действительно было что-то не так: его зашибла тяжелая палка от штор, слетевшая с мраморных ушек.

Сазан бросился через заднюю дверь, пролетел вниз по винтовой лестнице и выбежал в зимний сад.

Зимний сад выглядел очень плохо. Взрыв побил половину семиметровых стекол теплицы, и мелкий, промозглый дождь, смешанный со снегом, сыпался на большеглазые орхидеи. Сазан посветил фонариком: в квадратном фонтане билась рыбка, раненная кусочком стекла, по воде шли красные круги, и вокруг рыбки с нескрываемым интересом толпились ее сородичи.

За орхидеями Сазан разглядел силуэт человека с автоматом. Человек поднял автомат и начал стрелять. Сазан упал за большую веерную пальму.

Когда он падал, ему показалось, что он падает на капусту, но когда он упал, оказалось, что он упал на кактусы. Человек с автоматом в упоении стрелял, попадая в основном в разбитые стекла крыши. Один раз, впрочем, он попал в зазевавшегося попугая, и попугай тоже упал в кактусы. Сазан удивился, откуда у Севченко автомат, – потому что так стрелять мог только Севченко.

Сквозь разбитые окна падал мелкий противный снег. Было видно, как вдалеке начинают гореть сосны, похожие в темноте на гигантские графитовые стержни, воткнутые в небо. Если в соседних дачах кто-нибудь интересовался происходящим, то он явно держал свой интерес про себя и не вмешивался во внутренние дела близлежащего садового участка.