Галина Романова - Жизнь нежна

Кто выступит гарантом, что это не Хаустов убил Крякина, кто?! Никто!

Да, он приехал с вполне мирными намерениями — договориться о молчании с Василием Степановичем. Оставил, как утверждает, машину за деревней, чтобы не привлекать внимания. Зашел с заднего двора. Спрятался за домом, дожидаясь пока Крякин проводит свою гостью. Что вторая чайная пара никакого отношения к Хаустову не имела и иметь не могла, Полина была уверена — Хаустов не пользовался помадой. Так вот…

Он дождался, пока гостья Крякина удалится, позвал хозяина в огород подальше от соседских глаз. А огород был самым тщательнейшим образом огорожен двухметровым дощатым забором. Начал свои торги с Крякиным. Тот, видимо, не согласился, раз погиб. Может, цена его не устроила. Может, благороден был от природы и не хотел лжесвидетельствовать. Факт остается фактом — Крякина Василия Степановича убили! И убили перед самым приходом в дом Полины, потому что она наверняка бы слышала звуки спора или борьбы. Если все так, то получается, что Хаустов не мог не наткнуться на убийцу, когда тот убегал, совершив преступление. А он ни о чем таком даже не обмолвился, ни о каких подозрительных или знакомых лицах.

Что убийца скрылся через заднюю калитку, Полина тоже не сомневалась. Кто же попрется через центральный вход после драки? И одежда в беспорядке, и следы крови могут на ней остаться.

Кстати…

— Сергей! — позвала она его зловещим шепотом, когда они уже вышли за деревню и направлялись к машине.

— Что еще?

Он резко обернулся. И взгляд его Полине не понравился. Злым он был очень. Злым, сосредоточенным и испуганным.

— Сергей, мне кажется, что у вас на брюках кровь! — Полина ткнула пальцем в его правую брючину. — Вот здесь, сзади, ниже колена. И вот здесь, на кармане.

— Черт! — Он суетливо закрутился на месте, пытаясь рассмотреть штанину сзади ниже колена, потом уставился на свой карман, сделался пепельно-серым и со странным нервным смешком произнес: — Теперь ты точно меня в убийцы запишешь, так ведь?!

— Я не прокурор, — проговорила Полина осторожно и полезла в сумочку за мобильным.

Решение позвонить соседке тети Полины возникло из ниоткуда. Страх, что она теперь возможно один на один с самым настоящим убийцей, заставил ее сделать это.

— Тетя Маша, здравствуйте. — Полина с облегчением вздохнула, услыхав в трубке немного ворчливый тенорок старой женщины. — Я по какому поводу звоню…

И Полина вполголоса, чтобы не услыхал ее Хаустов, начала нести такую ахинею, что тетя Маша без конца принялась вздыхать и повторять: «ах, ты боже мой, бедная девочка». А под конец Полина скороговоркой попросила тетю Машу записать номер машины того, кто ее сейчас повезет домой. Так, на всякий случай.

— Кому вы звонили? — Хаустов настороженно замер возле машины.

— Соседке, — не соврала Полина, не уточнила просто, что соседка не ее, а покойной тетки.

— Зачем? — не унимался тот.

— Ну… Она просила позвонить, когда я доберусь до деревни. И просила обязательно позвонить, когда и с кем я поеду обратно.

От собственного виртуозного вранья у нее просто дух захватило. И будто сил прибавилось.

— И ты сказала ей, где и с кем сейчас находишься?! — прошипел Хаустов на такой высокой ноте, что сорвал голос и закашлял надсадно.

— Сказала, а что здесь такого? — прикинулась наивной Полина.

— Господи, Полина! Ну что за… — Хаустов взмахнул руками, выругавшись вполголоса и даже не извинившись. — И вы сказали ей обо мне?!

— Да, а что такого?

Она заморгала недоуменно, а про себя тут же подумала, что не всполошился бы Сергей так, кабы был без греха.

— Совершенная дурочка, — промямлил он с болезненным сочувствием и, сморщив лицо, спросил: — Ты блаженная, я не пойму, или дура, Полина?

— Думайте, как вам угодно! — вспыхнула она и, легонько его потеснив, двинулась мимо машины, потом, замешкавшись, все же проговорила с достоинством: — Ваша трусость, Сергей, не дает вам права опускаться до оскорблений. До оскорблений женщины. Всего доброго!

И она пошла, на подламывающихся ногах, с высоко поднятой головой и выпрямленной спиной, насколько это вообще было возможно при тех высоченных каблуках, на которые она с утра встала.

Сергей догнал ее уже через пару минут. Его рука осторожно коснулась ее локтя. И Хаустов примирительно забормотал:

— Извините меня, Полина. Извините. Я был неправ, груб и бессовестен. И что тыкал вам, простите. Вы вот демонстративно со мной на «вы», хотя и не первый день знакомы… Простите. Я, в самом деле, перепугался. Хотя, бояться мне особо нечего.