Ю Несбё - Макбет

– Огонь!

Ну разумеется. Огонь.

Сержант прицелился и спустил курок. Один выстрел. Последний.

Перечеркнув небо, прозрачная капля дождя миновала тьму и устремилась вниз, к дрожащим огням грязноватого портового города. Она летела прямо к окну квартиры, расположенной под самой крышей. К окну, за которым двое занимались любовью. Мужчина молчал, медленно, но ритмично двигая бедрами. Женщина под ним вцепилась в простыню и нетерпеливо всхлипывала. Пластинка уже давно отыграла свою слащавую песню, и теперь игла проигрывателя билась о бумажную наклейку с названием «Love Me Tender». Но любовники, казалось, не замечали ничего, кроме собственных движений, собственных ударов друг о друга, ударов, изгоняющих демонов, убивающих действительность, окружающий мир и этот город и сохраняющих жизнь лишь этим коротким мгновениям. Впрочем, капля так и не долетела до стекла. Холодные порывы северо-западного ветра гнали каплю прямо к пересохшему устью реки – та делила город вдоль на две половины. Поперек же город перерезала заброшенная железнодорожная ветка. Капля пролетела над фабриками, мимо навсегда потухшей фабричной трубы и двинулась дальше, к низкому деревянному строению, зажатому между фабриками. Там капля, наконец, завершила путешествие, шлепнувшись на лысую голову худощавого мужчины, сползла по лбу, на секунду задержавшись на коротких ресницах, а потом упала на щеку и потекла вниз, будто слеза, хотя глаза этого мужчины никогда не знали слез.

Сейтон ничего не почувствовал. Ни капли, ни пули Сержанта. Он стоял, широко расставив ноги и чувствуя, как дрожит от пулеметных очередей грузовик, чувствуя, как дрожь передается его собственным ногам, слушая треск пулеметов, сперва казавшийся негромким бормотаньем, потом переросший в громкий гул, а затем – в оглушительный вой. А затем, когда здание клуба перед ними превратилось в руины, Сейтон почувствовал тепло, исходящее от чудовищ, потому что именно чудовища стояли рядом с ним, дьявольские машины, выполнявшие одну-единственную функцию – глотающие металл и вновь выплевывающие его, словно страдающие булимией роботы.

Гвардейцы пока не видели, что творится внутри, но стены начали рушиться, стекла вылетели, а двери слетели с петель, и вскоре полицейские смогли оценить масштабы разрушений. Прямо возле двери лежала женщина. Головы у нее почти не осталось, но тело отчего-то тряслось, словно через него пропускали электричество. Сейтон вдруг почувствовал эрекцию. Видимо, оттого, что пол в грузовике дрожит, решил он.

Один из пулеметов умолк.

Сейтон повернулся к стрелявшему:

– В чем дело, Ангус?

– Задание выполнено! – крикнул Ангус, откинув в сторону светлую челку.

– Пока моего приказа не было, продолжаем стрелять.

– Но…

– Ясно? – заорал Сейтон.

Ангус сглотнул:

– За Банко?

– Я же сказал! За Банко! Сейчас же!

Пулемет Ангуса вновь затрещал, но Сейтон понимал, что парень прав. Задание выполнено. Пули изрешетили каждый квадратный сантиметр здания. Все было разрушено. В живых никого не осталось. Но Сейтон еще немного подождал. Он закрыл глаза и прислушался. Ладно, пора дамам отдохнуть.

– Стоп! – крикнул он.

Пулеметы умолкли.

Над руинами бывшего байкерского клуба висело облако пыли. Сейтон вновь прикрыл глаза и потянул носом воздух. Облако человеческих душ.

– Что теперь? – прошепелявил из кузова Олафсон.

– Побережем патроны, – ответил Сейтон. – У нас сегодня вечером еще работенка намечается.

– Шеф, у вас кровь! На руке…

Сейтон посмотрел на куртку. Рукав намок и прилип к локтю. Сейтон зажал рукой рану.

– Ничего, – сказал он. – Приготовить оружие! Заходим и начинаем считать. Тот, кто найдет Свенона, должен сообщить мне.

– А если найдем живых? – спросил Ангус.

Кто-то рассмеялся.

Сейтон вытер каплю со щеки.

– Повторяю: Макбет приказал не оставлять убийц Банко в живых. Устраивает тебя такой ответ, Ангус?

Мередит повесила выстиранные простыни на веранде перед входом. Она обожала этот дом, деревенский, скромный и неброский, но очень практичный. Когда она говорила кому-то, что они с Дуффом живут на ферме в Файфе, все представляли себе величественную усадьбу, а когда Мередит рассказывала, что живут они скромно, думали, будто она кокетничает. Наверняка считали, что женщине с ее родословной нечего делать на простой ферме.

Она перестирала все постельное белье, чтобы Дуфф не думал, будто она поменяла белье только на супружеской постели. На которой они сегодня будут любить друг друга. На которой забудут все плохое, сотрут воспоминания о случившемся. На которой пробудят к жизни то, что было между ними когда-то. В последнее время они только спали. От воспоминаний по ее телу разлилось тепло. Их ласки сегодня возле озера – как же это было восхитительно. Прямо как в первые их годы. Нет, даже лучше. Мередит мурлыкала себе под нос мелодию, которую слышала по радио. Что это за песня, она позабыла. Повесив последнюю простыню, она провела рукой по влажной ткани, вдыхая запах свежести. Ветер отбросил простыню в сторону, и солнечные лучи упали на лицо и платье Мередит. Тепло. Покой. Солнце. Так и нужно жить. Любить, работать и жить. Этому ее учили в детстве, и в это она по-прежнему верила.