Ю Несбё - Макбет

Она услышала крик чайки и заслонила рукой глаза. Откуда здесь чайка, до моря же так далеко?

– Мама!

Мередит пробралась между простынями к двери.

– Что, Эван?

Сын сидел на скамеечке возле окна, подперев рукой голову. Он глядел в окно и щурился от яркого вечернего солнца.

– Папа скоро приедет?

– Конечно. Как там суп, Эмилия?

– Уже давно сварился, – ответила дочка, с важностью помешивая суп в большой кастрюле.

Картофельный суп. Крестьянская еда, простая и сытная.

Эван выпятил нижнюю губу:

– Он обещал приехать до ужина!

– Вот приедет, и повесишь его за то, что соврал, – мама погладила его по светлым волосам.

– А тех, кто врет – их что, вешают?

– Всех до единого. – Мередит посмотрела на часы. Сейчас добраться сюда можно только по Старому мосту, а движение вечером плотное.

– А кто?

– В смысле – кто?

– Ну, кто вешает врунов? – Эван отстраненно смотрел в окно, словно разговаривал сам с собой.

– Те, кто не врет, ясное дело.

Эван повернулся к матери:

– Значит, вруны еще и дураки, потому что их-то намного больше, чем честных. Могли бы собраться и перевешать всех честных.

– Слушайте! – сказала вдруг Эмилия.

Мередит прислушалась. Теперь она тоже это слышала. Шум двигателя где-то вдали. Мальчик спрыгнул на пол:

– Это он! Эмилия, давай спрячемся и напугаем его!

– Давай!

Дети скрылись в спальне, а Мередит подошла к окну и заслонила глаза рукой. Ее мучила какая-то неясная, необъяснимая тревога. Возможно, она просто боялась, что Дуфф, который вернется сейчас домой, будет непохож на того, которого она сегодня утром проводила на работу.

Дуфф выпустил из рук руль и позволил машине съехать последние несколько метров. Гравий жалобно заскрипел под колесами. Выйдя от Кетнес, он сел за руль и гнал как сумасшедший. Дуфф поступился нерушимым до этого дня принципом не влючать портативную полицейскую мигалку, всегда лежавшую в бардачке. Однако сейчас он прилепил ее на крышу автомобиля и проскочил на Старый мост, вот только на самом мосту собралась такая пробка, что ему пришлось набраться терпения и подождать. Он ударил по тормозам, и гравий умолк. Дуфф заглушил двигатель и вышел из машины. Развешанные на веранде белые простыни радостно махали ему. Значит, она устроила большую стирку. Перестирала все белье в доме, чтобы он не подумал, будто она поменяла белье только на супружеской постели. И хотя секс его уже порядком утомил, при мысли об этом ему сделалось тепло. Потому что они с Кетнес расстались. И Кетнес отпустила его. Стоя на пороге, она вытерла слезы, поцеловала его на прощание и сказала, что теперь ее двери для него закрыты. Что сейчас, когда все решено, она справится. Что, возможно, однажды в эту дверь войдет кто-нибудь другой. А он сказал, что это будет отлично и что этому другому можно только позавидовать. Внизу, на улице, Дуфф даже подпрыгнул от облегчения, счастья и вновь обретенной свободы. Да, подумать только – свободен! И теперь навсегда вернется к жене и детям! Странная штука жизнь. И удивительная.

Он направился к веранде.

– Эван! Эмилия! – обычно, когда он приходил домой, они бежали к нему со всех ног. Но порой они прятались, а потом внезапно выскакивали из укрытия.

Дуфф поднырнул под простыню.

– Эван! Эмилия!

Он остановился. Простыни отбрасывали на пол веранды длинные подвижные тени. Дуфф вдохнул аромат стирального порошка и воды, в которой Мередит полоскала белье. Но к этому аромату примешивался еще один запах. Дуфф улыбнулся. Картофельный суп. Дуфф улыбнулся еще шире, представив, как Эван будет упираться и требовать, чтобы ему позволили есть суп прямо с наклеенной бородой. Тишину не нарушало ни единого звука. Значит, нападения можно ожидать в любую секунду.

На тени от простыней виднелись маленькие пятнышки солнца.

Дуфф внимательно посмотрел на них, а потом перевел взгляд на себя. На его свитере и брюках тоже были такие же солнечные точки. Сердце подпрыгнуло и упало вниз. Дуфф провел рукой по простыне, и его палец тут же попал в дыру. А потом в следующую. Дуфф затаил дыхание.

Он отодвинул в сторону последнюю простыню.

Кухонного окна больше не было. Стены были изрешечены так, что казалось, будто дыр в них больше, чем дерева. Дуфф посмотрел туда, где прежде было окно. Кастрюля все еще стояла на плите, но больше напоминала решето. Плита и пол рядом с ней были залиты желтоватым картофельным супом, от которого по-прежнему шел пар.

Нужно войти внутрь. Он должен войти внутрь. Но не получалось. Его ноги словно вросли в пол на веранде.