Ю Несбё - Макбет

– Боишься, что опознают, Макбет?

– Эй, полегче, не называй меня по имени. Я тут недавно выступал с речью, и теперь, боюсь, меня каждая собака в лицо знает.

– Я смотрела новости, да. Складно говорил, я даже поверила. Впрочем, я каждому красавчику верю.

– Стоит мне зайти сюда – ты тут как тут. Откуда ты знаешь, что я пришел?

Она улыбнулась:

– Тебе ведь нужна дурь?

– А что-нибудь другое есть? Спиды? Кокаин? У меня от этой дури галлюцинации и всякие кошмары.

– Кошмары от погоды, а не от дури, Макбет. Я вот на дури уже не сижу, а мне все равно приснились какие-то бешеные собаки. Они кидались друг на дружку и вырывали куски. И слюни у них текли прямо ручьем. Так они друг друга и сожрали живьем. Я проснулась вся в холодном поту и до смерти обрадовалась, что это всего лишь сон.

– Твой сон в руку, – Макбет указал на лежавший возле стены сверток.

– Что это?

– Труп собаки. Полусъеденный. Неужели сама не видишь?

– У тебя опять галлюцинации. Вот, держи, – и она протянула ему маленький пакетик. – Это дурь. Смотри не сходи с пути, Макбет. Дорога проста, достаточно идти прямо.

Макбет прошел мимо Берты и, шагая через пустую площадь Рабочих к освещенному фонарями фасаду «Инвернесса», увидел в блестящей от дождя темноте какую-то одинокую фигуру. Подойдя ближе, он с удивлением узнал Банко.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Макбет.

– Жду тебя, – ответил Банко.

– И никто тебя не укроет – ни Берта, ни «Инвернесс»?

– Я так и не смог определиться.

– В смысле – куда пойти?

– Нет, что мне делать с Малькольмом.

– Что, забыл на него цепь надеть?

– Что-о?

– Водолазы еще не нашли тело. А если его унесло течением, значит, грузила на нем не было.

– Да нет, не в этом дело.

– А в чем тогда? Слушай, пошли-ка в «Инвернесс», а то мы тут сейчас совсем вымокнем и замерзнем.

– Ну, я-то уж давно промерз как цуцик. Решил тебя тут дождться, потому что возле казино столько журналистов – не протолкнуться. Тебя дожидаются – нового комиссара полиции.

– Ладно, выкладывай прямо тут. Только быстро. Чего случилось-то?

– Я спустил шкуру с кошки иначе. Ты не волнуйся. Малькольм исчез навсегда и больше никогда не вернется. Да если и вернется, он все равно не подозревает, что в этом замешан ты. Он думает, что это дело рук Гекаты.

– Ты о чем это? Малькольм что, жив?

Банко поежился.

– Малькольм думает, что я работаю на Гекату и что телохранители Дункана действовали со мной заодно. Знаю знаю, план был другой, но я проблему решил и вдобавок спас жизнь хорошему человеку.

– И где Малькольм сейчас?

– Далеко.

– Где? – Макбет повысил голос, в упор глядя на Банко.

– Я отвез его в аэропорт и отправил в Капитоль. Оттуда он улетел за границу. Малькольм в курсе, что, если он попытается с кем-нибудь связаться, подаст даже малейший признак жизни, его дочь Юлию убьют. Макбет, пойми, Малькольм – отец. Уж я-то знаю, что это значит. Рисковать жизнью дочери он никогда не станет. Он лучше вообще своими руками этот город к чертям разнесет. Поверь мне, Малькольм, даже если совсем завшивеет и жить будет в самой распоследней дыре, будет просыпаться каждое утро голодный, продрогший и одинокий и благодарить Бога за то, что его дочери подарили еще один день жизни.

Макбет поднял было руку, но в эту секунду заметил в глазах Банко то, что прежде видел лишь раз. Ни тогда, когда они вместе проводили рейды против вооруженных бандитов или психов, бравших в заложники детей, ни тогда, когда сталкивались с пртивником крупнее и сильнее, когда было очевидно, что огребут они по полной. Всего единственный раз он видел он у Банко такой взгляд – когда тот пришел домой из больницы, где лежала Вера. Когда врач сообщил ему о результатах последних анализов. Страх. Настоящий, чистый страх. И поэтому Макбет смекнул, что Банко боится не за себя.

– Спасибо, – сказал Макбет и тяжело опустил руку на плечо Банко, – спасибо, дружище, что подумал там, где я сплоховал. Мне казалось, что ради такой большой цели, как наша, одим человеком можно и пожертвовать. Но ты прав, город не спасти, если разбрасываться жизнями хороших людей. Мы спасли ему жизнь. И может статься, ты и нас спас от ада, который ждал нас, соверши мы такое злодейство.

– О, как же я рад, что ты тоже это понял! – воскликнул Банко, и Макбет почувствовал, как обмякли под его рукой окаменевшие мышцы.

– Иди домой и выспись, Банко. Передавай от меня Флинсу привет.

– Передам. Спокойной ночи!

Макбет шагал по площади и размышлял. Размышлял о том, что иногда не за чем убивать хороших людей. А иногда без этого – никуда. Он зашел в круг света возле «Инвернесса», игнорируя нетерпеливые вопросы журналистов о Малькольме, о телохранителях Дункана и о том, каким образом он собственноручно их пристрелил.