Ю Несбё - Макбет

– Правильно ли мы понимаем, что в настоящий момент исполняющим обязанности комиссара полиции являетесь вы, Макбет?

– Формально да.

– А на практике?

– На практике…

Макбет замялся. Быстро взглянул на бумажки. Облизал губы.

– Мы – группа опытных руководителей, которые уже взяли на себя обязаности по управлению полицейскими ресурсами, и, осмелюсь сказать, мы держим ситуацию под контролем. Но я не боюсь признать, что занять место Дункана должен достойный кандидат или кандидатка. Дункан был мудрым и прозорливым, героем, погибшим в борьбе против злых сил, которым теперь кажется, будто они победили, – он ухватился за подлокотники и наклонился вперед, – но единственное, чего они достигли, – это лишний раз убедили нас в том, что проигранная битва есть начало пути к победе добра. В борьбе за справедливость. За безопасность. А значит, за новое строительство, новые связи и новое благосостояние. Но в одиночку нам этого не осилить, мы нуждаемся в вашем доверии, в доверии всего города. Только оно позволит нам продолжить работу, начатую комиссаром полиции Дунканом. И я лично, – он вскинул вверх руку, словно при присяге, – обещаю не останавливаться, не достигнув всех целей, достижение которых, по мнению Дункана, является залогом процветания этого города и всех его жителей. – Макбет разжал пальцы и выпрямился. Вгляделся в лица перед ним, превратившиеся в волшебный ковер из глаз и открытых ртов. Страх исчез. Он видел, какое впечатление произвели его слова, и по-прежнему слышал их отзвук. То были слова Леди. Он добился того, чего от него требовалось. Она заставила его отрепетировать речь перед зеркалом и рассказала, что агрессивные жесты производят впечатление искренности и решительности, а это даже важнее, чем сами слова, поскольку язык жестов воспринимается сердцем, а не умом.

– Следующая пресс-конференция состоится завтра в одиннадцать часов утра здесь, в зале Сконе. Спасибо.

Макбет собрал бумаги. Из зала послышалось недовольное ворчанье, а потом на него обрушился шквал протестов. Макбет, прищурившись, посмотрел в зал. Ему хотелось еще несколько секунд постоять тут. И он с трудом подавил улыбку.

«Этот сукин сын говорит, прямо как капитан, чье судно попало в шторм, – подумал сидевший в первом ряду Дуфф. – И вот он стоит, такой бесстрашный, и смотрит на рокочущее море. Ясное дело, его кто-то научил. Это не тот Макбет, которого я знаю. Или знал…»

Макбет коротко кивнул, прошагал вдоль подиума и исчез за дверью, которую распахнула для него Присцилла.

– Ну как тебе, Ленокс? – спросил Дуфф, пытаясь перекричать выкрики журналистов, которые как будто просили оратора выйти на «бис».

– Я тронут, – ответил Ленокс, – вдохновлять он умеет.

– Именно. Как будто в выборах участвует, а не на обычной пресс-конференции выступает.

– Может, и так. А можно считать это умным и ответственным тактическим ходом.

– Ответственным? – хмыкнул Дуфф.

– Город или страна обычно живут иллюзиями. Нам кажется, будто бумажные деньги можно обменять на золото, что наши власти радеют о нас с тобой, а не о себе, любимых, и что за преступлениями следует наказание. Без этих иллюзий наше цивилизованное общество давно бы уже развалилось. А сейчас, когда обществу грозит анархия, Макбет заверил нас, что гражданские институты стоят на страже общества. Такая речь свидетельствует о том, что он – ответственный гражданин.

– Или гражданка.

– Думаешь, речь придумала Леди?

– Женщины чувствуют сердцем и знают, как до него достучаться. Потому что женщины и есть наше сердце. Мозг крупнее, складно трезвонит и думает, будто муж в доме хозяин, но именно сердце втихаря принимает решения. Эта речь затронула твое сердце, а мозг уже подключился позже. Поверь мне, Макбет не способен придумать такую речь, это ее рук дело.

– Ну и что? Без женщин каждому из нас пришлось бы несладко. Будь она хоть дьяволом – какая разница, лишь бы результат был стоящий. Ты ведь не ревнуешь Макбета, Дуфф?

– Я? – хохотнул Дуфф. – С какой стати? Он разговаривает и ведет себя как прирожденный лидер, а если он еще и действовать будет как лидер, то лучше и не придумаешь.

Позади них зашаркали – Макбет на «бис» выходить не желал, а сроки у журналистов поджимали.

До полуночи оставался час. Ветер стихал, но еще гонял по улицам оставшийся после шторма мусор. Влажный северо-западный воздух втиснулся в здание вокзала и разогнался по гулким коридорам, наталкиваясь на непонятный сверток возле стены и стоявшего чуть поодаль мужчину, чей рот и нос были замотаны шарфом. К этому мужчине Стрега и направилась.