Марина Серова - Дольче вита с риском для жизни

— Надо же, какая мелодрама, — усмехнувшись, я высвободилась из объятий бывшего возлюбленного и процедила сквозь зубы: — Идите к черту! Оба! Надоели, сил нет как.

— Вов, ты спишь? Можно к тебе?

Конечно, парень меня не слышал, да я и не рассчитывала. Неслышно ступая по старому, выцветшему и кое-где стертому до самого основанию ковру, я приблизилась к кровати. Запах нашатыря и еще какого-то лекарства перебивал даже затхлые ароматы старого дома, которыми, казалось, жилище пропитано насквозь. Плотно зашторенные окна не пропускали свет уличного фонаря, что только увеличивало сходство комнаты со склепом.

Забывшийся тяжелым медикаментозным сном мальчишка ничего не ответил. Да мне, собственно, и не нужно было. Откинув покрывало, я забралась к нему в постель, уютно свернулась калачиком под его боком и под его тихое мерное дыхание очень скоро задремала сама.

В ту ночь мне снились странные сны, в которых неизменно присутствовал и Кирилл, и Георгий. Но в память врезался только один. Тот, в котором я предстала перед Севастьяновым в ослепительно белом пальто и невероятно модных кедах того же оттенка. Сияя свежестью, смотрела я на бывшего возлюбленного, не скрывая торжества и пытаясь прочесть на его лице ожидаемое и заслуженное восхищение. Увы, вместо этого физиономию парня неожиданно скривила гримаса отвращения. Проследив за его взглядом, я с ужасом обнаружила, что мои белые одежды пропитаны грязью.

— Я не специально. — Язык отказывался слушаться, и вместо задуманной фразы прозвучало странное бульканье. — Сама не знаю, как так получилось.

Покачав головой, Севастьянов одарил меня полным презрения взглядом и, развернувшись, отправился прочь.

Я хотела побежать за ним, но ноги словно приросли к полу. Дернувшись, взмахнула руками в отчаянной попытке устоять на ногах, с размаху рухнула на землю, покрытую черной, мутной жижей, которая очень скоро поглотила меня всю. Оказалось, что у этого болота отсутствует дно. Оно засасывало меня все сильнее и сильнее. Грязь уже забила глаза, ноздри и распахнутый в беззвучном крике рот. Еще чуть-чуть, и она попадет в легкие, окончательно лишив меня способности дышать. Но, конечно, так просто сдаваться я не собиралась. Барахтаясь что было мочи, старалась высвободиться из грязевого плена, но только еще больше в нем увязала. Чувствуя, что силы вот-вот меня покинут, сделала последний рывок и… проснулась. Тяжело дыша, уселась на кровати, откинув старое пыльное одеяло, в котором запуталась во сне так, что чуть не задохнулась. Всмотрелась в окружающую нас с Володькой непроглядную темень и скорее почувствовала, чем услышала за дверью чье-то присутствие.

Встала, тихонько подкралась к двери и резко ее распахнула. Глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы распознать мужской силуэт в коридоре, но недостаточно, чтобы узнать, чей он.

— Кто здесь? — тихо окликнула я незнакомца.

— Тсс. — Кирилл (а это был он) поднес палец к губам и, развернувшись, быстро подошел ко мне. — Нам нужно поговорить, — решительно произнес он.

— Только не это. — Из моей груди вырвался стон. — Сколько можно? Ты еще не наговорился?

— Но ведь мы не обсудили главное?

— Что именно?

— Наше совместное будущее.

— Шутишь, что ли?

— Я все продумал, — мужчина говорил быстро, словно боялся, что не успеет высказаться. Он буквально силой затолкал меня обратно в комнату и, повернув ключ несколько раз, закрыл дверь на замок.

— Послушай… — В темноте я не могла разглядеть выражение его лица, но тон, которым он ко мне обратился, мне категорически не понравился.

Это севастьяновское состояние мне хорошо известно. Будучи от природы невротиком, Кирилл время от времени впадал в состояния, которые иначе, чем маниакальными, и не назовешь. Иногда в его голову приходила какая-нибудь идея, которую он считал гениальной. Захватив его сознание, она побуждала его к решительным действиям. Иное дело, что мой экс-возлюбленный гас так же быстро, как и загорался, из-за чего большинство его начинаний так и не были доведены до конца.

Благодаря этому своему свойству Кирилл слыл человеком ярким и незаурядным, и только самые близкие, те, кому он был по-настоящему небезразличен, знали о дутой пустоте этого образа.

Подобно фейерверку, раскрашивающему небосвод в самые невероятные цвета, но не оставляющему после себя и следа, мой возлюбленный слепил окружающих яркими вспышками без наполнения и содержания.

— Пожалуйста, уйди, — произнесла я решительно.