Марина Серова - Дольче вита с риском для жизни

— Я считаю, что да. Если ребенка кормят, поят и одевают, если у него большой и светлый дом — этого достаточно, чтобы назвать детство счастливым. Все остальное — от лукавых психотерапевтов, умудряющихся любую оплеуху обозвать психологической травмой. Хочешь, я расскажу, что такое по-настоящему хреновое детство? Слушай, детка, и на ус мотай. По-настоящему хреновое детство — это когда ты понятия не имеешь, кто твой отец, а любовники матери сменяются с калейдоскопической быстротой. Когда тебя в школе дразнят бомжом, потому что ты зимой и летом ходишь в одних рваных кедах. Когда никого из одноклассников не можешь позвать к себе в гости, потому что стыдишься убогой обстановки в вашем доме. Когда девочка, в которую ты впервые влюбляешься, брезгливо морщит нос, стоит тебе оказаться в ее поле зрения. Когда… Впрочем, достаточно!

— Прости, — глядя на Георгия широко распахнутыми глазами, прошептала я.

— А-а-а, — неожиданно расхохотался он. — Повелась? Купилась? Впрочем… Знаешь, все могло быть именно так. Но было иначе. На самом деле фактически все так и было, с той лишь разницей, что мать меня любила. Как умела. И отца своего я знал — он жил в соседнем селе, я видел его пару раз в райцентре. Брат и сестра намного старше. Закончив школу, сразу в город подались, по местным меркам в люди выбились — квартиры получили. Последними из тех, кто успел. Да-а-а. — Гоша с трудом поднялся на ноги и, сунув руки в карманы найденных в хозяйском шкафу шорт, смешно заковылял по комнате.

— А дальше? — Мой голос прошелестел, словно сухой лист под ногами.

— Да ничего такого, — рассмеялся Конфетин. — Порванные кеды, правда, имелись, но моим друзьям на них было плевать. Да и попробовал бы кто-то даже улыбнуться в мою сторону… Ну и семья у меня все же присутствовала. Какая-никакая. Сестра с братом поддерживали. Приезжали кормить, если мать загуливала с очередным любовником. Я даже на девчонке той женился. Той, что первой любовью стала.

— Так ты женат?

— А что тебя так удивляет? — рассмеялся Гоша.

— Сама не знаю, — пробормотала я. — Просто… Ты производишь впечатление… — Подходящее слово никак не находилось.

— Одинокого волка? — пришел мне на помощь собеседник. — Бирюка? Вечного холостяка?

— Как-то так. — Мои щеки вспыхнули румянцем.

— Ты не так уж ошибаешься. — На этот раз губы Конфетина скривила горькая усмешка. — Попытка оказалась неудачной. Может, правы твои психологи и детские травмы сопровождают нас всю жизнь? Только сдается мне, это оправдание для слабаков. Сколько того детства? А все остальное мы сами… Так что… Но я ни о чем не жалею. — Теперь Георгий смотрел на меня разгневанным бычком. Потом тряхнул головой, еще больше усилив сходство с этим животным. — От того брака у меня остались не только воспоминания о вечных скандалах, но и чудный сын двенадцати лет. Единственное, ради чего жить стоит.

— Ты хочешь сказать, что рискуешь тут жизнью и свободой ради своего ребенка? — Прозвучало это жестко, но миндальничать не в моих привычках.

— Да, — спокойно и просто произнес Конфетин, будто не заметив моего тона. — Подозреваю, прозвучит пафосно, но я вообще все в жизни ради него делаю. Надеюсь, когда-нибудь он это оценит, хоть и не сомневаюсь, что ему тоже найдется, в чем нас с матерью обвинить. Да и пусть! На то и родители, чтобы дети могли свалить на них ответственность за свои неудачи.

— Слушай, ты можешь спуститься вниз и посмотреть, что там с бойлером? — без всякого перехода попросила я. — Я пыталась сама, но не смогла. Очень хочется ванну принять.

Конфетин пристально посмотрел мне в глаза, усмехнулся, кивнул и тяжелой уткой заковылял к ведущей в подвал лестнице.

Не знаю, как чьи, а мои предки точно из воды появились. Иначе чем еще объяснить мою тягу к этой стихии? С детства лучшим средством от хандры почитала я горячую ванну. Позднее появились у меня и свои мини-ритуалы. Например, перед тем как опустить усталое тело в воду, я непременно растворяю в ней энное количество морской соли. В отсутствии таковой нынче пришлось обойтись обычной поваренной. Дома я бы еще и полпузырька пены вылила, но сегодня не нашлось ни ее, ни достойной замены. Зато от «романтического ужина» остались свечи, которые я расставила по периметру ванной и теперь, выключив свет, с удовольствием наблюдала за отбрасываемыми ими бликами.

— Ты там не утонула? — Настойчивый стук в дверь бесцеремонно прервал мое свидание с вечным. — Второй час отмокаешь!