Николай Леонов: Агония

В дверь властно позвонили. Алмаз вскочил, засеменил к дверям, Даша отставила чашку, взяла из сахарницы серебряные щипчики, бросила.

- Кто? - Алмаз спросил недовольно и заискивающе одновременно.

- От Корнея.

- Ждем, рады гостям, - Алмаз отодвинул засовы, снял цепочку, распахнул дверь.

Оттолкнув хозяина тростью, вошел Хан, оглянулся, кивнул и сказал:

- Чистенько.

Корней переступил порог, увидел Дашу и сказал:

- Я думал, болтают, мол, земля круглая и вертится, а оно так и есть.

- Ждем, давно ждем, дорогие гости, - кланяясь, бормотал Алмаз, чувствуя неладное, заискивающе заглядывал в твердые лица "дорогих гостей".

После неожиданного финала на воровской сходке дела у Корнея складывались удачно. Он сел в машину в условленном месте, выслушал доклад шофера о действиях Хана и удачном ограблении, однако не удовлетворился этим, велел отвезти к ресторану "Прага", что на углу Арбатской площади. Приказав ждать. Корней отправился к особняку, который два часа назад посетил Хан. На углу Староконюшенного Корней подхватил девочку, сунул ей червонец и сказал:

- За одной дамочкой проследить требуется, с тобой удобнее. Погуляем полчасика, и ты, цыпочка, свободна.

- Я портвейну хочу, - нагло заявила девочка, Корней глянул, и она умолкла, затем решила поддержать светский разговор, и Корней всю дорогу краем уха слышал ее голосок, повествующий об удивительно кошмарной жизни молодой красивой девушки в огромном городе.

Около особняка стояла пролетка, у входа - двое с винтовками. Корней прошел, не останавливаясь, хотя спутница заинтересовалась происходящим и потянула его к подъезду.

- Пойдем взглянем, интересно, наверняка убили кого-нибудь...

- Оставь, милочка, - Корней передернул плечами, - покойники - это такая пошлость...

В конце переулка затарахтел мотор, подпрыгивая по булыжнику, неторопливо проехала машина, остановилась у особняка. До Корнея донеслись возбужденные голоса. Он прибавил шагу и свернул в ближайший переулок.

Примерно через час Корней встретился с Ханом в том же кабинете ресторана "Флора", где они перекусывали днем. Хан ужинал в одиночестве, Корнею кивнул, жестом указал на стул, налил вина.

- Как у меня, ты знаешь, а что у тебя?

- Хуже, - порой Корней предпочитал говорить правду, полагая, что в небольших дозах она действует сильнее.

Корней коротко пересказал события, происшедшие на воровской сходке, опустив лишь наиболее для себя невыгодное. Он верно оценивал психологию Хана и возможную его реакцию.

- Забудь, Корней, бог им простит, а мы при случае вспомним. Воронок мент как мент. На них ни пуль, ни ножей не хватит, - он налил в бокалы, чокнулся. - За нашу удачу, Корней. Девку свою забудь, она давно с шага сбилась, продала бы не сегодня, так завтра.

Корней кивнул и выпил. О воровской казне, припрятанной в надежном месте, и о фальшивых, которые он предъявлял ворам, а затем бросил. Корней промолчал. Выплывет все, поделим, решил он, хотя надеялся, до дележа не дойдет, так как по его раскладу жить Хану оставалось до рассвета, а еще точнее, до того момента, когда Корней увидит содержимое сейфа, чьи останки в данный момент изучал уголовный розыск.

- Сколько было в жестянке? - спросил Корней небрежно.

- Около пуда, - ответил флегматично Хан, словно ежедневно крал примерно столько же. - Сторож-то в зале не спал, газетку почитывал.

В суете и неразберихе происходящего Корней забыл, что обещал сторожа усыпить. Спокойствие Хана не обмануло опытного рецидивиста, он пошел в открытую:

- Виноват, Хан. Падлу, которая подвела нас, разыщу непременно, ответит, а вина моя.

- Верно, - Хан закурил длинную дорогую папиросу. - Теперь объясни. Корней, на кой черт ты мне нужен? Ни денег у тебя, ни авторитету, пустой ты и совсем для меня не интересный.

Корней из кармана, где лежал пистолет, вынул носовой платок, неторопливо вытер лицо, а когда стал класть платок на место. Хан сказал:

- Денег со мной нет. Корней. Я тебя давно понял, и ты по карманам не шарь, здесь не проходит. Понял? Так, говоришь, ты отца Митрия жизни лишил? Зазря, покойник вещь тяжелая, гнуть тебя будет, а скинуть его можно только в суде. Ты с повинной не собираешься?

- Ты наглость-то вместе с хрустами из сейфа вытащил? - Корней бросил салфетку и встал. - Я свою долю подарить могу, как бы жалеть позже не стал, - он шагнул из кабинета, отдернул портьеру. - Был грязь, грязью и остался, хоть я на тебя и фрак надел.

Корней уходил. Хан понял, что не блефует старый, метнулся наперехват, обнял, усадил. Только что хотел десять процентов ему предложить, теперь заткнулся: действительно уйдет, вот беда. Но больше всего Хана интересовало: убил Корней отца Митрия или рисуется, цену себе набивает?