Евгения Михайлова - Ночная радуга

— Жалко, что ты не юрист. Хорошая тема диссертации: «Опасная бритва как стимул искренних отношений сторон в следствии».

— Речь об оперативной необходимости, кажется, так это называется, — запальчиво ответила я. — И я не следствие. И, к счастью, никогда не буду юристом. Мне вовсе не хочется вникать ни в законы, ни в технику безопасности на крови. Я была просто жертвой. Я в этой шкуре добивалась правды. У них так не получится.

— Я посмотрел твое видео, — задумчиво сказал Кирилл. — Хорошая камера… Сергей поделился шпионскими штучками? Отличный он провокатор. Ведет тебя к самым невероятным решениям, сам участвует как зритель. А заказчик — ты.

— И как тебе это показалось? Дикий кошмар? Мне страшно посмотреть. Никакой Зины не нужно, чтобы опозорить меня на всю жизнь. Потом, когда Григорьева посадят, мы будем все это сжигать под музыку.

— Как показалось… Я скажу. Как оператор. Я не пожалел бы нескольких лет жизни для того, чтобы снять такой восхитительный эротический триллер. Нужно быть дилетантом, чтобы сделать это из сумки за несколько часов. И, разумеется, нужно быть уникальной исполнительницей — воплощением ненависти, мести и соблазна. Мы точно не будем это сжигать. Вика, вернись. Стань хоть капельку нормальной. Поешь, поспи. Я боюсь до тебя дотронуться: меня бьет током. Ты сделала больше, чем могла. Давай ждать результатов.

Этот призыв помог. Получилось и поесть, и поспать. И когда Кирилл лег рядом, его не убило током.

А потом начался разбор полетов. Профессионально беспощадный и позорный для меня. Земцов оказал уважение и приехал с Сергеем к нам домой.

— Прежде всего, — сказал он торжественно, — я должен поблагодарить вас, Виктория, за поимку достаточно опасного преступника. С другой стороны, я обязан вас предупредить о недопустимости таких методов. В данном случае чудом не случилось никакой беды. Вы уцелели, и ваша жертва не пострадала серьезно. Более того, он не собирается писать заявление, поскольку сам инициировал столь пикантную ситуацию.

— Вячеслав, давайте пропустим торжественную часть, я вас умоляю. Расскажите, что у вас. Он все подтвердил? Аня вам сказала, что она помнит?

— Да. Аня рассказала, в какие моменты она отчетливо слышала эти выражения своего мучителя: «япона мать», «ну, вот, киска, а ты боялась», «киска, ко мне». Он говорил это, когда бил ее по щекам, чтобы она не теряла сознание от боли. И нога его с задранной штаниной и варикозной вздутой веной была перед ее глазами. Она описывала форму и размер, я по ее словам сделал рисунок. Все сошлось. Телефон со снимками мы нашли во время обыска. Супруга достаточно невозмутимо нам его выдала и расписалась в акте. В его галерее оказалась не только Аня. Мы нашли там и других избитых девушек. Это проверяем.

— Может, он их убил, как Пастухова?

— Насчет Пастухова. Григорьев его не убивал. Вы так его напугали, что он не сразу отказался от своего признания. Он был уверен, что вы действовали по согласованию с полицией, что он уже назначен на роль убийцы. Пытался «сотрудничать». Но путался в деталях. И главное. Отпечатки пальцев и кровь убийцы на мече принадлежат не ему. То же самое с нападением на Кирилла. Он плохо себе представлял, кто это. Тут вышел небольшой пережим, Виктория. Что для первого опыта простительно.

— Первого и последнего, — мрачно сказал Кирилл. — Надо отвадить ее навсегда от таких идей.

— Вика, не слушай их. Все было здорово. Ты лучшая, — вмешался горячо Сергей. — Ты сама говорила, что тебе плевать, кто убил Пастухова. Зато обидчик Ани сейчас получит свое. И все благодаря тебе. Ты жизнью, можно сказать, рисковала, пока они все сидели в тепле и чай пили. Я в это время мерз во дворе на шухере. И никакого спасибо.

— Неправда, — Земцов поднялся и пожал мне руку. — Я именно поблагодарить приехал. Дело на днях будет передано в суд. С остальным разберемся.

— Кто так казенно благодарит? — махнул Сергей рукой. — И Кирилл ее сейчас запилит.

Я сидела, оглушенная, после того, как они уехали. Кирилл не собирался меня пилить. Он смотрел с жалостью.

— Ты расстроена?

— Я в отчаянии. Как ни крути, но я заставила сознаться в убийстве невиновного в этом человека. Он, конечно, скот, но он не убивал. И киллеров к тебе не посылал. И это я, которая подписала столько возмущенных петиций по поводу произвола в наших судах.

— Вика, ты же недавно объясняла, какая пропасть между тобой и теми, кто обязан во всем разбираться. Ты совершила невозможное: изувер признался в преступлении. А убийство — это слишком тяжелая и подробная история, в ней должны разбираться профессионалы. Я не могу видеть твое отчаяние. Не знаю, как тебя утешить. Погоди. Где у тебя телефон Ани? Я хочу ей сказать, что все получилось, что дело передают в суд.