Мария Брикер - Купель Офелии

Послышались возня и тяжелое мужское дыхание.

– Прошу же по-человечески – отстань! Ну вот, помаду размазал, дурак…

Стук каблуков, шорох, снова голос Донателлы, уже спокойный:

– Прости. Меня нервирует, что вокруг камеры. Я не могу расслабиться! Кристина опять же рядом. Представь на минутку, что будет, если она нас застукает. Не время сейчас…

Ванька покачнулся. Хотел уйти, не слушать, но ноги приросли к земле.

– Я запер дверь! В твоей комнате нет никаких камер. Рус в отъезде, а Кристине сейчас не до тебя. Такой момент подходящий… Ладно, проехали. Теперь и у меня настроение пропало.

– Отопри немедленно! Кто-нибудь придет и будет удивлен, что мы с тобой закрылись, – рассердилась Донателла.

– Бу-бу-бу… Бука, – усмехнулся Лукин-старший.

Шаги, скрежет ключа. Шаги, скрип дивана.

– Почему ты мне про сына ничего не говорил? К слову, Семен очень на тебя похож, только неотесанный совсем.

– Теперь понятно, почему ты злишься. Солнышко, у меня таких Семенов по всей стране знаешь сколько? Издержки профессии. Актрисульки пачками прыгают ко мне в койку, чтобы получить роль. Это же не значит, что я должен на всех жениться и опекать всю жизнь. Не ревнуй только, к женщинам такого рода я отношусь, как к тренажерам.

– Мерзавец циничный, – рассмеялась Донателла. – Ладно, допустим так. Но у Семена твои фамилия и отчество.

– Ну да, я был женат. Собственно, никогда и не скрывал. Никто не застрахован от ошибок. Женился по дурости. Наши семьи дружили. С детства нам внушалось, что мы просто созданы друг для друга. Мы в это почти поверили. После моего возвращения из армии родители на нас насели так, что пришлось регистрироваться. Не скажу, что брак был ужасен, нет. Лида была милой, трепетной девушкой и необыкновенно талантливой актрисой, – с надрывом сказал Лукин. – В Москву мы с ее легкой руки попали. В нее влюбился один известный режиссер. Перебрались в столицу, только начали устраиваться, она огорошивает меня новостью, что беременна. Я возражал против детей с самого начала, о чем Лида знала. Предложил жене сделать аборт, она отказалась, курица безмозглая. Свою карьеру испортила, мою чуть не угробила. Знала бы ты, чего мне стоило удержаться тогда на плаву, как пришлось унижаться… Все из-за этой суки! – В голосе Лукина проскочили истеричные нотки.

– Лида… Какое жуткое имя. Тихо, тихо, малыш, успокойся. Все хорошо, – ласково сказала Донателла.

Шуршание одежды, звук поцелуев.

– Погоди… Ты слышал?

– Что опять?

– Шорох какой-то…

Ванька, почувствовав тошноту, отшвырнул букет и бросился бежать. У пруда его вывернуло наизнанку. Он вытер рот рукавом рубашки и сполоснул лицо, чтобы смыть злые слезы. Полегчало физически, но душа увязла в грязи, словно сапог в иле. Кристина права. Но кто бы мог подумать, что Донателла – любовница друга мужа! Пыталась ли мачеха убить Кристу или нет, осталось под вопросом, но сейчас жена Белгородского и Лукин явно затеяли что-то нехорошее за спиной продюсера.

– Дуся… – хмыкнул Терехин и сплюнул на землю. Так называть красивую женщину может только близкий, очень близкий человек. – Дуся… – повторил Ванька и расхохотался.

В парадную залу Ванька пришел последним, за пять минут до полуночи. Пришлось принять душ и переодеться после сумасшедшей прогулки по росе и лопухам. В голове отчаянно крутилось: Дуся, Дуся, Дуся…

Белгородской еще не было, но герои уже заняли свои места и терпеливо ожидали ее прихода с вожделенной папкой.

Ванька молча уселся отдельно от всех. Вести светские беседы желания не возникало. Кристина выглядела измотанной и несчастной, похоже, выспаться ей так и не удалось. Но готка крепилась изо всех сил, рассеянно улыбалась гостям и старалась не отрубиться прямо за столом. Ванькино появление она демонстративно проигнорировала – все еще сердилась на него. Поэтому Терехин решил помириться с ней позже. Бросил беглый взгляд на Сеню. Лукин-младший, судя по нездоровому блеску в глазах, от шока пока не отошел, но на игру настроился и вожделел конверт с загадкой наравне со всеми участниками. Пашка, как обычно, что-то жрал. Галочка и Филарет медитировали, глядя в потолок. Ильин измывался над собственной бороденкой и выстукивал костяшками пальцев на столе пионерскую мелодию «старый барабанщик крепко спал». Родион скручивал трубочкой блокнотные листы. Мотя с Казиком, прилипнув друг к другу плечами, радовались жизни. Зебельман сидел тихо и грустил.

Донателла вплыла в парадную залу ровно в полночь, яркая, величественная. Одета она была в черное скромное платье из французских кружев, простое, но фантастически сексуальное. На пальчике у Дуси мерцал рубин внушительных размеров, который совершенно диссонировал с ее образом. Подарочек Белгородского, ехидно подумал Ванька. Или презент Лукина-старшего? Безвкусица полнейшая! Был бы он богат, как Рус, то подарил бы Дусе нечто более изысканное. Платиновое кольцо с черной жемчужиной, например. Или черный бриллиант. А в чем, собственно, проблема? – подумал Ванька и ошалел от собственной наглости. Просто надо выиграть это гребаное шоу! На кольцо и Ямайку хватит. А потом он еще заработает, если жив останется.