Мария Брикер - Купель Офелии

– Отчим готки прибыл с охраной, – тихо доложил Хлебников. – Посмотри на его рожу внимательно. Узнаешь?

– Угу, это папарус, – равнодушно сказал Ванька, забрал у Павлуши пакет и шмякнул себе на голову.

– Какой папарус на фиг! – чуть повысил голос Хлебников. – Это Руслан Белгородский!

Один из охранников, заметив их интерес к шефу, прикрыл дверь в комнату.

– Ведут себя как в своем доме. Рожают, морду бьют, газеты мои читают, дверьми хлопают… – буркнул Ванька.

– Узнал? – повторил Павлуша.

– Актер, что ль? – безразлично предположил Терехин, которому в данный момент было абсолютно плевать, кто такой Белгородский. Гораздо больше его волновал собственный нос и когда кодла близнецов в черном уберется из его квартиры вместе с молодой мамашей, ее отпрыском и папарусом в белом костюме.

– Какой актер? Ты что, с луны свалился? Впрочем, Белгородский в самом деле был актером – мелькнул в паре убогих сериалов. Потом женился на богатой американке в возрасте, прожил с ней за кордоном несколько лет, вернулся вдовцом и миллионером. Американка перед кончиной на него все свое имущество отписала, включая заводы, фабрики и бизнес. Любила его сильно. Ну чего, узнал теперь?

– Блин, да что ты ко мне прикопался?! – разозлился Терехин. – Я не обязан знать всех миллионеров в лицо! Лучше скажи, «Скорая» что, так и не приехала?

– Не-а, Лукин, похоже, адрес перепутал, – радостно сообщил Пашка. И добавил: – И трубку телефонную мимо рычага положил. От шока, наверное. Не волнуйся, Белгородский уже вызвал своих врачей из крутого роддома. Будут с минуты на минуту.

– Сеня в своем репертуаре. Вот гоблин! Повезло, что поэтесса подоспела вовремя, иначе сломанным носом мы бы не отделались. Представь, если бы с готкой что-нибудь случилось… Нас бы этот Белгородский в асфальт закатал! Господи, что же я сижу? Ее же с крыши снимать надо! – ужаснулся Ванька и вскочил на ноги.

– Кого? – в свою очередь ужаснулся Хлебников.

– Галку! Галку надо срочно с крыши эвакуировать! – Терехин ломанулся к двери, но наткнулся на пупок Павлуши и отскочил от него, как резиновый мячик.

– Ты, главное, не волнуйся, Николай Васильевич. Сядь, посиди чуток, – обстоятельно сказал Хлебников. – Сейчас приедут врачи, готку осмотрят и заодно тебя тоже… А потом, если захочешь, мы все вместе пойдем эвакуировать галку с крыши. – Павлуша откашлялся. – Если она не улетит к тому времени, – смущенно добавил он и покраснел.

Секунду Ванька оторопело смотрел на друга, а потом захохотал так, что все охранники Белгородского высунули свои одинаковые морды из двери.

– Тихо! Спокойно! Я с тобой! – засуетился Хлебников, с опаской поглядывая на верзил.

– Никуда я не поеду! – раздалось из комнаты.

– Поедешь, как миленькая!

– Нет! – вредным голосом заявила Кристина. – Роды у меня принимала грамотная акушерка. Она меня осмотрела, мне не нужен врач. Я прекрасно себя чувствую, и малыш, как видишь, тоже. Я остаюсь здесь, со своим любимым человеком и отцом моего ребенка. И вообще, я скоро за него замуж выхожу.

Дверь в гостиную снова захлопнулась.

– Чего? – оторопел Ванька. – Ты это слышал, Паш? Или у меня сотрясение мозга?

– Жесть… – хихикнул Хлебников. – Ты попал, Николай Васильевич.

– Ничего смешного! – рыкнул Терехин. – У готки послеродовая горячка началась, а ты ржешь. Все! Надоело! Ради бога, пусть остается! Пусть все остаются, а я ухожу из этого дурдома в ночь! Заодно Галку сниму с крыши и переночую у нее в общаге. Если ты не понял, я поэтессу имел в виду, а не птичку, – нервно хихикнул Ванька и отстранил Павлушу с дороги.

Но Хлебников ухватил его за шкирку и потянул назад.

– Твоя поэтесса… вернее, уже не твоя… на кухне с Лукиным милуется. Так что с крыши ее снимать не надо. Можешь снять с кухонного уголка, если тебе приспичило. Они там с Сеней, как две сопли, вольготно разместились.

– Отлично! – хлопнул в ладоши Ванька, ощутив прилив бешенства и радости одновременно. Хотя бы одна проблема решилась – бывшая передумала кончать счеты с жизнью. Однако быстро она нашла утешение! Вот и верь после этого женщинам. – Когда же она успела просочиться в помещение? – ехидно поинтересовался Терехин.

– Вместе с Белгородским пожаловала. Типа проверить, как себя роженица чувствует. А сама на кухню юрк. А я пить больше не могу, – скривился Павлуша и почесал пузо. Пузень в ответ заурчал на все лады. – Пожрать не помешало бы. Я за время родов весь свой недельный рацион в унитаз спустил. Может, капусту сварим? – застенчиво предложил он, указав на пакет с замороженными овощами, лежащий на голове Ваньки.