Джон Гоуди - Пелхэм, час двадцать три

Тело было похоже на толстую куклу, глаза закрыты, руки прижаты к животу, песок вокруг окрашен в красный цвет. Голова лежала на рельсе, повернутая вверх щека в свете светофора отливала зеленым.

— Я его предупреждал, — сказал Джо Уэлкам, сверкая глазами в прорезях маски. — Этот подонок продолжал идти, хоть я его предупреждал. Пришлось стрелять ему в живот.

Райдер внимательно разглядывал тело. Обращаясь больше к самому себе, он прошептал:

— Он мертв…

Так подсказывал ему богатый опыт.

— Готов держать пари, — не унимался Уэлкам. — Пять-шесть пуль, и все точно в яблочко.

Райдер смотрел мимо тела — на него впредь можно было не обращать внимания, оно больше никому не угрожало, если вообще когда-то и кому-то угрожало. Он смотрел вокруг: на полотно дороги, блестящие рельсы, грязные стены, колонны, за которыми мог прятаться человек. Движения нигде заметно не было, спокойный полумрак туннеля разрывали только судорожные вспышки сигнальных огней, да отдельные огоньки отмечали местонахождение телефонов, щитов питания и аварийных выходов.

— Я начал действовать, — Джо Уэлкам прерывисто дышал, нейлоновая маска то втягивалась в рот, то выдувалась наружу. — Я открыл счет.

Он слишком возбужден, — подумал Райдер, — убийство вызвало прилив адреналина.

— Скажи Стиверу, чтобы подошел сюда. Я хочу, чтобы вы поменялись с ним местами.

— Зачем? — спросил Уэлкам. — Почему ты меняешь план?

— Пассажиры знают, что ты кого-то убил. С ними будет легче справиться: они будут тебя бояться.

Нейлоновая маска скрыла усмешку Уэлкама.

— Тебе лучше знать.

— Только не перегибай палку, — добавил Райдер, когда Уэлкам шагнул вперед. — Держись спокойно, они сами будут вести себя как надо.

Райдер снова стал разглядывать туннель. Стивер остановился за его спиной и молча ждал, когда он заговорит.

— Оставайся здесь и поглядывай, — велел Райдер. — Я хочу, чтобы Уэлкам был поближе ко мне, чтобы я мог за ним наблюдать.

Стивер кивнул и посмотрел через его плечо на рельсы.

— Убит?

— Возможно, это было нужно, не знаю. Но он слишком любит нажимать на спуск. — Райдер кивком указал в голову вагона. — Что там за человек в крови? Ты его ударил?

— Мне пришлось, — заявил Стивер. — А он не заставит людей нервничать? Я имею в виду Уэлкама.

— Я собираюсь с ним поговорить.

— Все идет нормально? — спросил Стивер.

— Все по плану. Я уже говорил, что сначала события будут развиваться медленно. Противник ещё не пришел в себя от изумления. Но скоро они опомнятся и начнут действовать по нашему плану.

Стивер удовлетворенно кивнул.

Он простодушный человек, — подумал Райдер, — хороший солдат. Дела могли идти хорошо или не очень, но он в любом случае выполнит свою задачу. Стивер не требовал никаких гарантий. Он использовал шанс и принял бы любой исход не потому, что был игроком, а потому что его простой ум прекрасно понимал, о чем идет речь. Либо жить, либо умереть.

Райдер прошел вперед. Пост Стивера в центре вагона был свободен, Уэлкам стоял, широко расставив ноги, а пассажиры старательно смотрели в другую сторону. Лонгмен, расположившийся в углу между аварийным выходом и дверью в кабину машиниста, также старался избегать его взгляда. Стрельба привела его в ужас. Он в самом деле был близок к панике, когда во время стрельбы барабанил кулаками в дверь кабины. Райдер сам слышал выстрелы, приглушенные изоляцией кабины, но не обратил на них внимания, точно также как не обратил внимания на стук Лонгмена, пока не закончил разговор с центром управления. Выйдя из кабины и столкнувшись лицом к лицу с Лонгменом, он тотчас понял его состояние. Его удивило, как много можно прочитать на лице сквозь нейлоновую маску.

Райдер встал слева от Уэлкама и без всякого вступления заговорил.

— Кое-кто из вас хотел узнать, в чем дело. — Он выдержал паузу и проследил, как пассажиры повернулись к нему, некоторые — с тревогой и опасением, другие — удивленно. — Дело в следующем: вы — наши заложники.

Раздались стоны и сдавленный вскрик матери двоих мальчиков, но большая часть пассажиров восприняла новость спокойно, хотя некоторые и обменялись вопросительными взглядами, словно не были уверены, как поступить, и нуждались в руководстве. Казалось, только воинственный негр и хиппи остались безучастными. Правый глаз негра, видневшийся над окровавленным носовым платком, смотрел по-прежнему жестко и равнодушно. Хиппи все также блаженно улыбался, глядя на загнутые носки своих башмаков.