Александр Горохов - Смертельный азарт

Издалека, с опушки рощи, послышался шум автомобильного мотора — кто-нибудь из друзей сейчас подъедет за ним. На два раздавшихся подряд выстрела — один за другим — он не обратил внимания: скорее всего, снайперы разряжали оружие.

Он подтянул к себе кейс, набрал цифры шифра и откинул крышку. Кейс был плотно набит газетами «Спид-ИНФО» за январь — март этого, 1995 года.

НИКАКИХ ДЕНЕГ! НИКАКИХ ПЯТИДЕСЯТИ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ СРЕДИ ГРЯЗНЫХ ЛИСТОВ ГАЗЕТ НЕ БЫЛО!

Он захлопнул кейс, весело рассмеялся, выполз из ямы, встал на колени и громко крикнул:

— Корвет! Спартак! Что там за шуточки еще?!

Никто не отозвался. На рубеже огня, там, рядом с двумя поваленными соснами, в ста метрах от него — никакого движения не просматривалось. И ничего не было слышно.

Он повернулся к роще и снова заорал с истошной злостью:

— Римма! Гони машину сюда!

Умолк и через секунду почувствовал оглушающую тишину жаркого апрельского полдня, тишину, творимую негромким гулом ветра в кронах деревьев, щебетом птиц и мягким, отдаленным рокотом невидимого трудяги-трактора.

Попытался встать и наконец определил, что жгучая боль пульсирует в правом бедре и левой икре. Илья знал: то, что сейчас он может стоять на ногах, еще ни о чем не говорит — от шока, в состоянии стресса, удержаться на ногах можно и с простреленными костями. Он тяжело упал плашмя. Не от боли и не от потери сил. Он понял, что вся ситуация, все происходящее — изменилось, события вышли из-под контроля, и как они теперь развиваются, чем могут закончиться — об этом он не имел ни малейшего представления. Во всяком случае, торчать в полный рост около ямы было по меньшей мере глупо, не исключена возможность схлопотать еще один выстрел — сверх плана, в лицо, в шею, в колено. Не вставая, он крикнул изо всех сил еще раз:

— Эй! Где вы там, идиоты?! Мне ноги прострелили! Слупите штраф с клиентов за это дело, пока они не подмыли!

Последняя дурацкая фраза слегка рассмешила даже его самого, потому как совсем уж не приходилось мечтать о штрафе, если и основная оговоренная плата была представлена в виде ненужных старых и грязных газет в черном кейсе.

Дрянь дело, без раздражения подумал он, и еще трижды дрянь дело, потому как оно еще не кончилось, а варианты продолжения оставались абсолютно неизвестными.

Отлеживаться здесь же, около ямы с глиной, было бы худшим из возможных решений.

Вцепившись в ручку кейса зубами, он на четвереньках двинулся к роще. С каждым шагом боль в ногах усиливалась, но зачем он волок с собой дурацкий кейс в зубах, как собака, он уже не соображал.

Он добрался до крайних деревьев, укрылся за ними, перевел дыхание, подхватил подвернувшуюся корягу и, опираясь на нее, поднялся на ноги.

Минут через пять он увидел, как за деревьями по проселочной дороге проскочила машина. Но это был не его синенький «форд», а зеленый сельский вездеход.

Друзья не появлялись — ни пешком, ни на машине. Сбежать они не могли — если остались живы, но и он не мог ждать их появления: вся схема действий сегодняшнего дня разрушилась, катастрофически изменилась, и теперь надо было действовать, исходя из того, что он остался один (на данный момент, во всяком случае), с ненужным кейсом в руках, в тяжелой стальной каске, бронежилете и с простреленными ногами. На свои пострадавшие конечности он и глянул наконец, чтобы убедиться, что и по правой ноге, и по левой течет кровь. Не густо, вены-артерии, Бог даст, не задеты, но кровь текла.

Илья припомнил, что чуть ниже рощи течет небольшая речушка, и через четверть часа, хромая с каждым шагом все сильней и сильней, добрался до нее.

Он скинул, каску, с трудом освободился от жилета, связал все в один узел и зашвырнул в реку — насколько хватило силы для броска. Теперь он остался в легком шерстяном спортивном костюме и кроссовках. Не раздумывая, скинул свитерок и брюки. Сел на камень и внимательно осмотрел ноги. Никаких серьезных познаний в медицине, а тем более понятия об огнестрельных ранах у него не было, и все же он определил, что обе пули прошли навылет. Одна — сквозь мякоть правого бедра, вторая — сквозь левую икру. Илья обмыл ноги в воде, ранок на ногах оказалось четыре штуки — по паре входных и выходных отверстий на каждой конечности. Кости явно целы. И он повеселел. Он, не мешкая, нарвал длинных лоскутов из майки и туго перевязал раны. Пока он выкурил сигарету, крови на этих самодельных бинтах не появилось. Он вновь натянул свитер и брюки, которые почему-то показались коротковатыми, обул кроссовки. Надо было приниматься за выяснение обстоятельств. В любом случае следовало поначалу отыскать друзей, а затем врагов. Или наоборот — как получится. Во всяком случае — с дубиной, которая помогла ему шагать, расставаться не следовало.