Сергей Трахименок - Игры капризной дамы

Прижавшись к стене цеха, Шнырь отдышался, сунул руку в выемку карниза, вытащил перемотанные шпагатом заточки и бросился назад. Сверток, который он нес, а точнее, его содержимое, можно было протащить из рабочей зоны в жилую по отдельности. Но на это нужно время, да и обстановка поспокойнее: контролеры в последнее время совсем озверели, шмонают плотно, не то что раньше.

Часовой на вышке, с которой можно было увидеть Шныря, все еще переговаривался с девицами, где-то лаяли собаки. Стоило одной из них в поселке подать голос, как тут же его поддерживали другие. Однако сторожевые псы колонии в этих перекличках не участвовали, и в зоне было тихо.

Шнырь пробрался обратно, влез в окно умывальника, выбросил там в урну рогатки, прошел в спальное помещение, не раздеваясь, лег в постель и натянул на себя одеяло. Заточки за поясом согрелись от тела и почти не ощущались.

Виктор появился на работе в половине восьмого. Он миновал вахту, где за стеклом сидел сержант-старик из роты охраны, который в лицо знал всех постоянных сотрудников колонии и пропускал их, не глядя в документы, зато всех пришлых «пытал» долго и нудно, вынуждая их жаловаться на него. Сержант таким образом выделялся среди сослуживцев особой требовательностью.

Виктор шел к старому вагончику, где размещались контролеры, и была вторая вахта, через которую осуществлялся пропуск осужденных в рабочую зону, и не смотрел по сторонам. Да и что было смотреть, что тут могло измениться за ночь. Справа стоит котельная, которая отапливает не только колонию, но и несколько домов сотрудников за забором, слева — столовая, откуда выходят нарушители режима, поскольку ходить в столовую полагается побригадно и строем. Посредине плац, где сейчас будет развод на работу и откуда бригады отправятся в рабочую зону.

Два прапорщика-контролера ждали в вагончике осужденных, громко обсуждая что-то.

— А он меня, а он меня, — говорил один, — спрашивает, почему пьяный каждый день? Гы-гы-гы…

— А ты? — спрашивал второй.

— А я, гы-гы-гы… говорю, что чимергес пью…

— А он: «Где деньги на чимергес берешь?» Гы-гы-гы…

— А ты?

— А я говорю…

Продолжения разговора Виктор не слышал, да и не хотел слышать. Обсуждение начальников и угрозы уволиться — обычное дело среди сотрудников, как аттестованных, так и вольнонаемных. Все клянут свою собачью жизнь и работу, постоянно говорят, что уйдут или не будут огорчены, когда их уволят… Но куда можно уйти в Тараканино? Скотником на ферму? Там работать надо, а здешние ребята от этого уже отвыкли. Колония развращает всех, кто в ней находится, и тех, кто отбывает срок, и тех, кто работает там или служит.

Виктор вошел в пустой цех, глянул на часы. Через десять минут тарный начнет работать. Тарный цех в колонии делает тоже, что и тарные производства на воле — ящики, и ничем не отличается от них, если не считать, что рабочие в одинаковых робах, да лица покруче, да мат стоит погуще, да контролер нет-нет да промелькнет между верстаками и рядами ящиков.

Уже в первые месяцы работы в колонии Виктор напрочь потерял чувство опасности, которое по мнению нормальных людей должно всегда быть у сотрудников мест лишения свободы, и за которое им платят надбавки к зарплате. В зоне, как у высотников: о страховке и опасности вспоминают, когда кто-нибудь из товарищей сорвется вниз.

В девять ему позвонили по внутреннему телефону.

— Виктор Сергеевич, — послышался голос секретарши Хозяина, — вас вызывает начальник колонии.

Через десять минут он был в приемной, но его кто-то опередил, и секретарша попросила немного подождать.

— О-о, тебя прямо Бог послал, — сказал заглянувший в приемную Зубов, начальник оперчасти, третий человек по колонистской иерархии после Хозяина и зама по режиму. — Не в службу, а в дружбу, смотайся, Витя, в зону… Тут Семеновна с зубами мучается и рвется в санчасть, чтобы Валя ей таблетку дала, а все мои ребята и контролеры в разгоне: во втором отряде рогатки в урне нашли, значит, кто-то лазал ночью в рабочую зону… Сходи с Семеновной, пока начальник занят, пусть Валя посмотрит ее и что-нибудь даст…

По заведенному правилу, женщины по территории колонии ходили только в сопровождении сотрудников мужчин. Правда одно время среди женского персонала находились горячие головки, которым это правило не нравилось, но Хозяин пригрозил как-то уволить всех, кто болтается по зоне без сопровождения, и это возымело действие.

Семеновна — заместитель главного бухгалтера, женщина средних лет, стояла в коридоре, держась за щеку.