Дидье Дененкс - Детектив Франции 7

Он немного растерялся:

— Ты… ты…

— Что — «ты»? Играете тут в бирюльки! Что, ждете, пока воры поставят ее в витрине посудного магазина?

Риш злитья. Я не собираюсь доводить его до апоплексии и примирительно кладу ему руку на плечо:

— Слушай, дружище, я влез в важное дело. Уже три трупа, и наверняка еще что-то готовится. Подними всех на уши, но найди эту тачку. Ясно?

— Да.

— Когда ее обнаружат, пусть сядут ей на хвост. А ты сразу предупреди меня. Я остановлюсь в «Боз Арте». Только без лишнего шума. Усек?

— Не беспокойся, сделаем, — обещает он. — Сейчас же разошлю приказ всем патрулям. Годится?

— Годится. Конечно, если ее найдут.

Непринужденно кланяюсь и испаряюсь.

Что меня всегда потрясает в Лионе, так это набережные. Они настолько широки, что кажутся бесконечными. Облокачиваюсь на парапет и любуюсь на то, как суматошная Рона влечет серо-голубые, украшенные серебристой пеной волны (без смеха, что вы скажете об этом описании? Не хуже Мориака, правда? Признайтесь, что у этого стервеца Сан-Антонио — настоящий талант!).

Предаваясь столь лирическим размышлениям, я не перестаю думать и о Компере. Не торговец шелком, а прямо живой парадокс. Ему понятно, что влип он в это темное дело, как кусок масла в капустный суп. Тогда какого рожна ему понадобилось заявлять об угоне машины? Он же своих приятелей под монастырь мог подвести, если бы здешняя полиция поживее шевелилась! Нутром чую, что это важное обстоятельство, — неплохо бы в нем разобраться. Впрочем, торопиться некуда. Подождем. Сдается мне, что в ближайшее время тут кое-кто зашевелится.

— С ванной? — спрашивает хозяйка.

Только во Франции могут задать такой идиотский вопрос.

— И с телефоном, — уточняю я.

Она вручает мне ключ от двенадцатого номера. Грум с брезгливым видом поднимает мою сумку. Очутившись в комнате, первым делом наполняю ванну и раздеваюсь. Как приятно погрузиться в теплую воду! И до чего хорошо, спокойно думается!

Итак, сейчас около четырех часов дня. На какие-нибудь новости от Риша сегодня рассчитывать особо не приходится. Стало быть, до ночи мне делать нечего. А вот тихой лионской ночью, когда все кошки серы, я могу заняться Ком-пером. Горю задать ему несколько вопросов, как мужчина мужчине. Однако торопиться некуда. Выплываю из ванны, размякший и томный, как молодая девица после второго выкидыша. Добираюсь до кровати, валюсь в нее и погружаюсь в размышления. В результате, когда я просыпаюсь, часы показывают восемь вечера.

Быстро одеваюсь. Почему быстро, спросите вы, после того, как я детально разъяснил, что торопиться некуда? Объясняю, такая уж у меня натура. Все, что я делаю, я делаю быстро. Кроме любви, разумеется. Двигаясь к выходу, вспоминаю, что Дюбон просил меня вечером позвонить. Бедный старикан возомнил себя Шерлоком Холмсом и жаждет доказать мне, какой я непроходимый тупица. Что ж, почему бы и не подыграть старому приятелю? Дружба дороже. Снимаю трубку и называю номер. Соединяют сразу — приятно.

— Это ты, малыш? — орет Дюбон.

— Нет, это Сан-Антонио, — уточняю я.

— Не будем играть в синонимы, господин комиссар.

— Не будем, — коротко соглашаюсь я. — А во что? В Шерлока Холмса? Кто из нас Ватсон?

— Ну, коли у настоящего Шерлока вместо мозгов гастрит… — хмыкает он.

— Больше тебе сказать нечего?

— Есть, — Дюбон внезапно становится серьезным. — Ты сейчас отправишься к некоему Цезарю.

— Это еще кто такой?

— В Лионе его знают все. Скажешь, что от меня, и он тебе кое-что расскажет.

После этого Дюбон с великолепным хладнокровием вешает трубку.

Спускаюсь в холл и спрашиваю у дамы за стойкой, знает ли она «некоего Цезаря»?

— Конечно, — щебечет она, — это частный детектив.

— Где его найти?

— Недалеко отсюда, на улице Шилдебер.

Благодарю и двигаюсь по указанному адресу. Выхожу на аллею, заваленную ящиками с мусором и увешанную свежепокрашенными фанерными вывесками, — судя по их обилию, автор проживает где-нибудь поблизости. Наконец вижу медную пластину величиной со школьную доску. Ярко-красные буквы буквально вопят: «Частный детектив Цезарь. Расследование и розыск. Тайна гарантируется».

К частному сыщику я обращаюсь впервые в жизни и, должен признаться, особой гордости по этому поводу не ощущаю. Взамен мрачно размышляю, все ли у Дюбона в порядке с головой, — надо же, подсунуть мне такое…

Звоню в дверь. Никакой реакции. Однако всей шкурой чувствую, что через какую-то щель за мной наблюдают. Действительно, спустя некоторое время дверь бесшумно открывается и предо мной предстает долговязый тип, похожий на английского студента: тощий, бледный и с непроницаемой физиономией.