Сирил Хейр - Смерть играет (= Когда ветер бьёт насмерть)

Сержант Тейт вернулся домой угрюмым и недовольным.

— Этот инспектор ошибается насчет дела, — доверительно поведал он жене, раздеваясь, чтобы лечь в постель. — Совершенно ошибается, с начала и до конца.

— Вот как? А что же именно он думает? — невинно поинтересовалась миссис Тейт.

— Будь я проклят, если знаю, — признался супруг. — Но попомни мои слова, Фло, что бы он ни думал, это все не так!

На следующее утро, без десяти десять, от полицейского участка отъехала машина в направлении «Красного льва» — все приезжающие в Маркгемптон знали, что это главный отель города. Инспектор Тримбл велел отправляться на десять минут раньше, хотя, по своему обыкновению, не потрудился объяснить своему сержанту, по каким причинам. Объяснение появилось, когда по прибытии в отель Тримбл, вместо того чтобы дать знать о своем появлении Сефтону, послал за метрдотелем и вовлек его в десятиминутный разговор. Тейт неохотно признался себе, прислушиваясь к их беседе, что инспектор способен видеть сквозь кирпичную стену.

Затем метрдотель распорядился найти Сефтона, и они немедленно отбыли в морг. Осиротевший супруг перенес церемонию опознания довольно стойко. Он был бледным и спокойным, хотя напряженно стиснутые скулы давали понять, чего ему стоило сдерживаться. Когда процедура осталась позади, инспектор сказал:

— Мне нужно получить от вас, сэр, заявление для коронера. Это сэкономит вам время и хлопоты во время следствия, когда вы придете, чтобы дать показания в суде. Это чистая формальность. Если вы не возражаете заехать в участок…

Сефтон не возражал и по приезде в участок был водворен в самое удобное кресло в кабинете. Ему была предложена сигарета из коробки, которую инспектор держал у себя на столе для своих визитеров, не таких выдержанных, как он сам. И вообще обращались с мужем убиенной с тем почтением и сочувствием, которые, безусловно, соответствовали ситуации. Тейт скрепя сердце признал, что это было очень хорошей постановкой, если вам вообще нравилось вести себя таким образом.

— Позвольте узнать, мистер Сефтон, — говорил Тримбл, в то время как его самописка быстро скользила по листу бумаги, — ваше полное имя? И адрес?.. Благодарю вас. Хотелось бы иметь номер вашего личного удостоверения, пока мы тут… Большое спасибо. Теперь можем начать: «Я являюсь супругом»… как полное имя вашей жены, мистер Сефтон?.. В самом деле? Странные имена дают своим детям эти иностранцы, не правда ли?.. «Супругом Люсиль Ольги Сефтон, сценическое имя — Люси Карлесс». Это верно, сэр? Мне не хотелось бы наделать ошибок, потому что это ведь ваше заявление, и потом я попрошу вас подписать его… Верно! Тогда я продолжаю. «Я женился на ней…» Когда именно это было, сэр?.. Боже мой! Совсем недавно! Какая трагедия! Затем: «В субботу 4 ноября в десять часов пятнадцать минут утра я посетил морг, расположенный по адресу Корпорейшн-стрит, Маркгемптон, где мне предъявили тело женщины, в которой я узнал свою жену. Ей было…» Сколько лет было вашей жене, сэр? Совершенно верно: «…тридцать пять лет, и до сих пор она не жаловалась на здоровье». Я полагаю, это так, сэр?.. Отлично. «В последний раз я видел ее живой…» Когда, вы сказали, мистер Сефтон, вы видели вашу жену живой в последний раз?

— Приблизительно в половине восьмого вчера вечером.

— «В половине восьмого», — повторил Тримбл, продолжая писать. — Это было, вероятно, в Сити-Холл?

— Да. Мы прибыли туда из отеля вместе. Я оставил ее в артистической уборной.

— Вы оставили ее одну?

— Да. Она предпочитает оставаться одна перед выступлением. Это… это зависит от характера, как вы понимаете.

— Вы хотите сказать, что вместе с ней приехали в Сити-Холл, проводили ее до уборной и сразу ушли?

Сефтон смущенно заерзал в кресле. Атмосфера разговора незаметно изменилась. Вопросы перестали носить чисто формальный характер, хотя трудно было сказать, в какой именно момент.

— Э… Да, кажется, да, — промямлил он.

— Я только хотел установить, кто последним видел вашу жену живой, успокаивающе пояснил Тримбл, но ручку отложил. — Из того, что рассказал мне мистер Эванс, следует, что за сценой должно быть довольно много народу, и мне интересно…

— Я только что вспомнил, — прервал его Сефтон, — что ушел не сразу. Мы разговаривали с женой минут десять или около того.

— Понимаю. Вы беседовали о чем-то конкретном, мистер Сефтон?

— Нет, нет, ничего особенного, так, о разных вещах.

Тримбл не стал настаивать.