Сирил Хейр - Жилец (= Арендатор смерти)

— Вы имеете в виду настоящего или липового?

— Липового, конечно. Назовем его Джеймсом Вторым, если хотите.

— Я думаю, Старый Претендент [11] Старый Претендент — Яков Эдуард (Яков III), претендент на английский престол (1688–1766). В данном случае обыгрывается два значения слова «pretendent» — «претендент на трон» и «притворщик» здесь больше подходит, — заявил сержант.

Маллет наморщил нос — верный признак того, что он был раздражен. Его образование не включало в себя обширного курса истории, и у него возникло смутное ощущение того, что его подчиненный рисуется. Но прежде чем он успел придумать ответ, дверь распахнулась, и им объявили о приходе Фэншоу.

Четыре года тюремной жизни оставили мало отметин на бывшем председателе «Фэншоу банк». Его кожа, всегда бледная, возможно, стала еще чуточку белее, худое лицо слегка осунулось, но в остальном Маллет не заметил никаких перемен в человеке, которого он видел на скамье подсудимых в Олд-Бейли [12] Олд-Бейли — здание, в котором расположен Центральный уголовный суд . Голос, когда Фэншоу заговорил, тоже оказался тот же самый — негромкий и интеллигентный, с оттенком цинизма, таящегося под гладкой поверхностью, намек на скрытое, решительно сдерживаемое пламя. Джон Фэншоу был совсем другого склада, чем финансист, с которым так часто связывали его имя. Человек с утонченным вкусом, он в дни своего процветания жил обособленно от внешнего мира. Был способен наслаждаться богатством без высокомерия, точно так же, как без нытья встретил разорение и позор. И в хорошие, и в плохие времена ему словно придавал силы какой-то скрытый источник стойкости, никогда не покидающая его природная гордость.

Маллет испытал странное замешательство перед этим спокойным, гордым человеком, но Фэншоу сразу же вывел его из состояния скованности.

— Добрый день, инспектор, — начал он. — Думаю, вас повысили в звании с тех пор, как мы встречались последний раз?

— Да, повысили, — ответил Маллет. — Добрый день, мистер Фэншоу.

Фэншоу опустился в кресло и взял сигарету.

— Приятно вновь услышать такое обращение — «мистер Фэншоу», — тихо проговорил он. — Вы не представляете, насколько это живительно, когда ты вновь обретаешь свою индивидуальность! Сомневаюсь, что человек, не испытывавший заключения, может знать, каково это — быть просто номером. Вот в чем, Маллет, истинный ужас тюремной жизни, — растворить свое личностное начало в толпе неотличимых друг от друга собратьев. «Он, который похитил мое доброе имя», — процитировал Фэншоу. — Ну, как бы там ни было, все это, слава богу, позади! — Он оглядел кабинет и продолжил: — Вы уж меня простите, но, по-моему, к моему приходу тут тщательно подготовились? Я имею в виду…Фэншоу махнул рукой в сторону стенографиста в углу, — это выглядит почти так, будто от меня ожидают что-то вроде публичного заявления. Но, боюсь, вы, скорее всего, будете разочарованы.

— Возможно, мы оба будем избавлены от хлопот, если вы выскажете именно то, ради чего сюда пришли, — строго произнес Маллет.

— Извините, Маллет, — отозвался Фэншоу с ощутимой иронией в голосе. Ваше время дорого, я знаю. Постараюсь потратить его совсем немного. Я пришел к вам лишь для того, чтобы обратиться с жалобой. Хочу знать, почему спустя неделю после моего освобождения из тюрьмы я все еще подвергаюсь такому унижению и неудобству, как слежка со стороны детективов?

Маллет с трудом подавил улыбку. Это было довольно комичное совпадение ведь эта просьба поступила буквально следом за мольбой Дюпина о защите со стороны полиции.

Вслух же сказал:

— Вы должны понять, мистер Фэншоу, что обстоятельства несколько необычны.

— Единственный необычный аспект этих обстоятельств, как я их понимаю, проговорил Фэншоу, — заключается в том, что по выходе из тюрьмы я был специальным распоряжением освобожден от обычных в таких случаях процедур, как обязанность отмечаться в полиции и прочее. Я полагаю, вам об этом известно?

— Безусловно. Мне дали понять, что такое распоряжение отдано по прямой директиве министра внутренних дел. Совершенно исключительный случай.

— Лично я считаю, это самое малое, что он мог для меня сделать, заметил Фэншоу с оттенком высокомерия. — Я всегда обращался с ним очень достойно, когда шефствовал над ним в школе.

— Вы наверняка прекрасно знаете, — нетерпеливо сказал Маллет, — что надзор, на который вы жалуетесь, не имеет никакого отношения к чему-либо, что произошло до вашего освобождения из тюрьмы.