Сирил Хейр - Жилец (= Арендатор смерти)

— Его одежда? — удивился Маллет.

— Да. Знаете ли, одежда — важная часть жизни человека, а то, что носил Баллантайн, отчетливо говорило мне о нем нечто такое, что мне не нравилось. Это трудно сформулировать, но это было.

— Безусловно, — согласился инспектор, — это одно из преимуществ очень богатых людей — вы можете носить все то, что вам заблагорассудится. Я слышал о многих миллионерах, которые одеваются как бродяги.

— Именно так, — кивнул лорд Бернард, — но что, если вам встречается миллионер, — или человек, которого считают миллионером, — всегда, без исключений, одетый слишком хорошо? Пожалуй, я неверно выразился — не хорошо одетый, а разодетый, скажем так. Баллантайн всегда производил на меня впечатление человека, который одевался как бы для роли, для роли капитана большого бизнеса, и перестарался. И это, как я полагаю, все время порождало подозрение, что он не тот, за кого себя выдает, а всего лишь актер.

Ты рассуждаешь таким безапелляционным тоном, — пробурчал лорд Генри, но, черт возьми, ты ведь не так много виделся с этим человеком.

— Достаточно, — ответил его брат. — Я то и дело на него натыкался например, в дни скачек, и не только.

— Ну, конечно, он выряжался в дни скачек. А кто не выряжается?

— Да, но это было не только на скачках. Баллантайн и в других случаях выглядел таким же. Разве ты не помнишь, Гарри, как мы приехали к нему в Суссекс, на ежегодный банкет для персонала? Вспомни, какой у него был вид? Они организовали неплохой драмкружок, — пояснил Бернард Маллету, — а я сочинил небольшую пьесу, которую они поставили по такому случаю. И вот в связи с этим я вспомнил…

Он сделал паузу, чтобы стряхнуть пепел с сигары, а Маллет, блаженно попыхивая своей, рассеянно ждал продолжения рассказа. Но этого так и не случилось.

— Бог ты мой! — неожиданно воскликнул лорд Генри. — Ну наконец-то там появилась хоть одна хорошенькая!

Такова уж человеческая натура — живая красотка всегда более привлекательный объект, чем мертвый финансист. С общего согласия тема Баллантайна на этом была закрыта, и трое мужчин принялись вытягивать шеи с балкона, чтобы все разглядеть.

Пока они разговаривали, столики в ресторане под ними заполнялись, и ранние посетители уже начинали танцевать на овальной площадке посреди зала. Как раз на одну из них и показал лорд Генри — высокую девушку в белом платье, с густыми, коротко остриженными каштановыми волосами. Она была больше чем просто хорошенькая, возможно, отчасти потому, что так явно сияла от счастья. С искрящимися глазами, чуть приоткрыв губы от восторга, красавица танцевала так, как будто хотела бы никогда не останавливаться.

Лорд Генри развернулся в своем кресле, чтобы получить лучший обзор. Какое-то время он молча всматривался в танцующих, а потом объявил:

— Дженкинсон!

— А? — откликнулся его брат.

— Дженкинсон. Вот как ее зовут. Все вертелось на языке, но никак не мог вспомнить. Ее отец живет неподалеку отсюда. Отставной военный — генерал, кажется. Мы с ним вместе были в Харроу.

— Ну что же, мисс Дженкинсон сегодня вечером, похоже, весьма довольна своей жизнью, — заметил лорд Бернард.

— Гм… Ты имеешь в виду, довольна своим молодым человеком? — пробурчал лорд Генри.

Маллет не принимал никакого участия в этом разговоре. Взглянув мимоходом на мисс Дженкинсон и отметив, что она действительно хорошенькая, он не обращал на нее никакого внимания. Гораздо больше его заинтересовал танцующий с ней молодой человек.

— Кто он, не знаешь? — раздался у него в ухе голос лорда Бернарда.

— Понятия не имею. — Лорд Генри снова принялся за свой ликер.

Но Маллет, чье внимание теперь было предельным, продолжал наблюдать. Потому что здесь, в нескольких ярдах от него, танцуя в свое удовольствие в одном из самых дорогих отелей Англии, находился не кто иной, как молодой Харпер — мелкий служащий агентства по найму жилья, заносчивый клерк агентства по продаже недвижимости, чей отец потерял все свои деньги пять лет назад и который бросил свою работу в то утро без видимой причины, который…

Голова инспектора стремительно заработала. Движимый внезапным порывом, он поднялся, извинился перед своими знакомыми и вышел из-за стола. Он спустился вниз, как раз когда танец заканчивался и пары расходились по своим местам. Потом случилось курьезное происшествие. Галстук-«бабочка» Харпера, неумело завязанный, растрепался, и концы его свободно болтались. Девушка со смехом принялась завязывать «бабочку» на том месте, где они остановились, в каких-то нескольких футах от наблюдавшего за ними детектива. Это была прелестная сценка, а вот «бабочка», которую она завязывала, едва ли представляла собой красивую вещь. Харпер явно что-то почувствовал и повернулся, чтобы поправить ее перед одним из зеркал, расположенных по углам. Чтобы это сделать, он встал вполоборота к инспектору, который, внимательно вглядываясь поверх его плеча, абсолютно ясно видел отражение его лица в зеркале. Их глаза встретились, и, когда это произошло, Маллет увидел нечто такое, что едва не заставило его вздрогнуть. Это был мимолетный взгляд ужаса и отвращения, который казался ему просто невозможным на этом красивом, беззаботном лице молодого человека. Все это длилось лишь мгновение. Харпер почти тут же совладал с собой, «бабочка» была завязана заново, к его удовлетворению, и он снова с улыбкой повернулся к своей партнерше. Потом свет притушили, оркестр заиграл вальс, и молодые люди снова оказались друг у друга в объятиях.