Кен Бруен - Убийство жестянщиков

На пирсе есть пивнушка, называется «У Свини», маленькая, темная и опасная. Случайного прохожего оттуда выносят. Туристам она не попадается на глаза. Я решил туда заглянуть. Направился к «Даннес», чтобы приодеться. Потратить деньги. Я так долго отоваривался в магазинчиках для нищих, что от настоящих цен у меня челюсть отвисла. Сказал себе – плевать, у меня полно денег. Промчался по магазину, как небольшой торнадо. Четыре свитера, три пары джинсов, брюки с несминающейся складкой, туфли, белые футболки, спортивная куртка. Продавщица спросила:

– У вас есть карточка клуба?

– Попробуйте догадаться с трех раз.

– Мне полагается спрашивать.

Понятия не имею, с чего это я к ней привязался. Наверняка ей тут и так несладко живется. Я заплатил ей целое небольшое состояние и прочитал ее имя на табличке.

– Вы прекрасно работаете, Фиона.

– Откуда вы знаете?

– Вы далеко пойдете.

Отвез все барахло домой. Подумал: как одеться для встречи с бандитом? Шикарно или, наоборот, скромно? Решил пойти на компромисс. Надел новый синий свитер, высветленные джинсы и гребаную кожу. Если это ничего не значило, тогда я зря болтался в полиции. Переколол значок о синдроме Дауна на кожанку. Стал напоминать агента, предлагающего страховки тем, кому больше пятидесяти. Немного послушал Дьюхана и вышел из дому.

Я спустился по Шоп-стрит и увидел свою мать, разглядывавшую витрину кондитерского магазина. Там было пусто, то есть совершенно ничего там не было. Я продолжал шагать. У булочной встретил букмекера, которого однажды хорошо подоил. Запах свежего хлеба напоминал о надежде. Я спросил:

– Как дела?

Он показал на хлеб и сказал:

– Получил свою пищу.

– Замечательно.

– Зайти не собираешься?

– Пока не планировал.

– Наконец-то хорошие новости.

Беженец попросил у меня пальто, но я сказал:

– Оно мне дорого как память.

– Мне плевать, отдайте его мне.

Господи.

На пристани все изменилось. Когда я был ребенком, это было опасное, но такое притягательное место. Докеры были людьми достойными. Вы можете себе позволить валять дурака с кем угодно, но не с ними. Мне повезло знать лучших из них. Теперь здесь появились роскошные апартаменты, новые гостиницы, языковые школы и заведения ремесленников, работающих на бездельников. Может, это и прогресс, но лучше явно не стало.

Оазисом старого Голуэя здесь был паб «У Свини». Мне думается, градостроители не рискнули обратиться к владельцам. Я толкнул дверь и вдохнул характерный запах – смесь рыбы и никотина. Сразу прекратились разговоры, и все уставились на меня. Билл сидел за столиком у стойки. Он был один.

Он был физически очень хрупок для человека с такой устрашающей репутацией. Сегодня он показался мне еще худее. Кожа на лице так натянулась, что казалось, вот-вот лопнет. Такое впечатление, что кто-то наложил грунтовку и забыл намазать лицо тональным кремом. Глаза, все еще напоминающие гранит, глубоко запали. Перед ним стоял старомодный стакан со свежим апельсиновым соком. У поверхности плавали косточки. Он сказал:

– Джек.

– Билл.

– Садись.

Я сел.

Вблизи он выглядел как жертва СПИДа. Не поворачивая головы, он сказал бармену:

– Пинту для Джека.

Я спросил:

– Курить можно?

Он скупо улыбнулся и сказал:

– Разумеется.

Пепельница рекламировала «Кэпстен Майлд». Я вытряс из пачки сигарету и прикурил от своей зажигалки «Зиппо». Билл протянул тонкую, как у скелета, руку и попросил:

– Можно взглянуть?

Я передал ему зажигалку. Он взвесил ее на ладони и заметил:

– Тяжелая.

– Да.

– Продать не хочешь?

– Мне ее одолжили.

– Мы все живем в долг.

Принесли пиво. Отменно налитое. Я сказал:

– Slainte.

За секунду до этого я едва не выпалил: «Будем здоровы!»

Билл позволил мне насладиться пивом и спросил:

– Что тебе нужно, Джек?

– Помощь.

Он долго смотрел на апельсиновый сок, прежде чем сказать:

– Я слышал, ты расквитался с Тирнан-сами.

– Надеюсь, они не из числа твоих друзей?

– Если бы это было так, ты бы здесь не сидел.

Бармен наклонился и сказал:

– Вас к телефону.

– Не сейчас.

Затем Билл снова повернулся ко мне:

– Ты шляешься по городу вместе с копом.

– Верно.

– Господи, Джек, к тому же англичанином.

– Он наполовину ирландец.

– Чушь.

Он произнес это слово с силой, заставившей затрястись все его тощее тело.

Я спросил:

– Ты болен?

– Рак печени.

– О господи!

– Полагаю, Господь не имеет к этому отношения. Чертов Селлафилд, это, по крайней мере, Англия. О какой помощи речь, Джек?